Сквозь тернии
Шрифт:
Яська попытался собраться с мыслями.
«Когда же они успели? Ведь пёс всё время был рядом со мной! Если только... Если только это не был другой Лохматый. Тот, которому всё же удалось бежать! Где-то там, в другой реальности или на недозволенной пониманию грани!»
Незнакомец запустил правую ладонь в полы туники – крадущаяся тварь на секунду вновь сгинула. Извлёк из переливающегося одеяния серповидный клинок. Подставил сталь под капающую кровь.
Яське показалось, что капли зашипели, как если бы сталь была разогрета докрасна.
Незнакомец повёл слепой головой. Безошибочно определил местоположение трясущегося
– Сейчас ты увидишь мир, замешанный на алой крови. Этот мир обречён, но ещё не знает этого, – он отдёрнул руку от шеи пса, резко развернулся и направился к висящей в пространстве сфере. Замер подле неё, опустил взмахом руки ниже – до уровня груди – и смахнул с лезвия каплю крови.
Поверхность сферы вздрогнула, покрылась рябью морщин, словно лицо человека, испытывающего нестерпимую боль. Затем резко сжалась в умопомрачительной конвульсии и принялась мерцать всеми цветами радуги, чему-то сопротивляясь, – это походило на бурю.
– Подойди же, – повелевал Незнакомец, и Яська пошёл.
Он не мог сказать, что именно движет им в данную минуту. Это точно не являлось любопытством. И отчаянием тоже не было. Какой-то слепой инстинкт, задавшийся целью обретения той истины, что подчинила бы себе реальность неизвестного мира, продолжи Тьма рваться наружу и дальше. Точнее внутрь.
А сфера продолжала пульсировать и волноваться. Она пыталась во что бы то ни стало отторгнуть инородный организм, но тщетно. Алое семечко преодолело уже половину радиуса сферы и упорно продвигалось к центру.
– Там сейчас смута, – вещал Незнакомец, будто посвященный в истину мудрец. – Они мечутся, в попытке определить истинное зло, но это не так-то просто. Они смотрят вверх, по сторонам, друг на друга. Им просто невдомёк, что смотреть нужно внутрь самих себя. И сказать им об этом тоже некому. Потому что тех, кто всё же определил первоисточник зла, «трансформируют» в первую очередь. «Слепцам» кажется, что такие индивиды опасны одним своим наитием. От них не знаешь, чего ждать, ими практически невозможно повелевать, к тому же они не боятся ступить за грань. А «слепцы», ох как боятся. Такие «искры» появляются во всех мирах на закате эпох. Они словно отголоски угасающего солнца. Заряды, что пытаются реанимировать замёрзшие сердца.
Алое семя замерло у самого центра – оно наслаждалось столь лёгкой победой. А вокруг по-прежнему разыгрывалось светопреставление. Цветная спираль раскручивалась всё быстрее и быстрее, отчего сама сфера значительно увеличилась в размерах. Сейчас она обрела свой первоначальный диаметр, до начала эксперимента, и продолжала медленно расти, раздуваемая бушующим внутри ураганом.
Яська смотрел во все глаза, и ему казалось, что он видит ужасающую реальность этого мира. Колоссы бетонных городов, заражённые изнутри извивающимися паразитами, что снуют по горящим улицам в поисках тёмных щелей и канализационных люков, где всё ещё может укрываться «страх». Реки раскалённой лавы, пожирающие подвесные мосты, замусоренные пляжи и потухшие маяки. Низкое небо, сменившее цвет с лазурного – на тёмно-бордовый. Хищное, чего-то выжидающее – оно было готово к «трансформации», оно ждало новую Звезду.
А Звезда была уже в центре всего этого унылого скопления. Только почему-то она была вовсе не бордовая, какой запомнилась Яське у Моста. Звезда была абсолютно чёрной, словно засевшая внутри яблока гниль, и теперь
Яська почувствовал, как от последовавшей догадки, вздыбились волосы на макушке.
А Незнакомец подвёл итог:
– Они даже не заметили, как настал конец. Теперь у них всего лишь один путь: внутрь самих себя, потому что они так и не научились «плыть». Их ждёт тёмный горизонт. Горизонт событий. Бездна.
Чёрная проказа принялась заполнять сферу изнутри. Та больше не сопротивлялась – стала абсолютно прозрачной и розовой, точно раствор марганцовки в воде. Яська видел выгоревшие леса, опустевшие города, пересохшие моря и реки. Он видел слепых путников, что бродили по пепелищу, заручившись поддержкой деревянной клюки. Он видел последних детей, сидящими на берегу океанов, подставив обветренные лица под злобные наскоки кислотных дождей. Всё было кончено, а в последнем огненном вихре догорал красно-зелёный змей. Тот самый, что они запускали с Колькой и Тимкой этим летом...
Яська почувствовал дурноту.
– Что это за мир? – прошептал он дрожащими губами, наблюдая, как в стихии огня растворяется последняя мечта обречённого на вечные муки мира.
Незнакомец не ответил.
– Что это за мир? – повторил Яська и внезапно понял, что его попросту не слышно. Над поляной царила вакханалия звуков, среди которых явно выделялся противный треск, так похожий на стрекотание голодной саранчи. Казалось, что на свет костра в ночи выскочила целая свора прожорливых насекомых, задавшихся одной единственной целью: сожрать всё вокруг!
– Что это за мир?! – заорал, что есть мочи, Яська, но даже сам не различил собственного голоса. Тогда он принялся оглядываться по сторонам, силясь определить источник жуткой какофонии.
Саранчи не было и в помине. А резкий треск скакнул по волновой лесенке, прейдя в ультразвук.
«Вот тебе и «трансформация»! Ясь, а Ясь, какого испытывать это?»
Яська зажал уши ладонями и осел в траву.
...А с Незнакомцем творилось что-то поистине невообразимое. Он вытянулся во весь рост, словно его и впрямь что-то тянуло вверх, склонил голову набок и просто раскачивался из стороны в сторону, продолжая безучастно лицезреть пустыми глазницами гибнущую сферу.
Щёлк!
Яська вздрогнул. Сквозь слёзы, увидел, как сломалась шея Незнакомца. Однако тот не упал. Более того, начал медленно подниматься над землёй, будто кудесник левитации. Откуда не возьмись, налетел свирепый вихрь. Яська получил мощнейший удар в грудь и кубарем покатился незнамо куда, заметив краем глаза, как разметало по сторонам сыплющий искрами костёр. Куда подевались Схрон и остальные услужники Тьмы, Яська понятия не имел... хотя и догадывался.
Он долбанулся правым боком о ствол дерева, так что какое-то время не мог нормально мыслить, как и воспринимать окружающую действительность. В затылке надсадно ухало, а каждое очередное сокращение сердечной мышцы сопровождалось ноющей болью, которая с током крови постепенно распространялась по всему телу. Яська с трудом сел, уткнулся отбитой спиной в незыблемый ствол, попытался сфокусировать взор на Незнакомце. В лицо летели коряги и пыль... а ещё что-то неимоверно холодное, так похожее на капли ледяного дождя. Эти капли метили лишь в глаза; они походили на иглы: острые, недоступные пониманию, высшие – от них невозможно было укрыться.