Сквозь тернии

Юрин Александр

– Он сошёл.

Яська чуть было не перегорел, как лампочка в светильнике.

– Как это, сошёл?

– Ночью, на станции.

– Но почему?.. Почему он ничего мне не сказал?! – Яська был полностью подавлен.

– Он боялся, что ты не отпустишь. Или захочешь сойти вместе с ним.

Яська сел на полку. Закрыл руками глаза – он-то думал, что всё позади, не смотря на столь трагичный финал. Но нет, подлая судьба выкинула очередную заковырку: вырыла глубокий ров и состроила кирпичную стену. А Моста-то больше нет! Он остался далеко позади, там,

куда сейчас направляется Колька, в надежде преодолеть все, что было пройдено. В попытке изменить реальность.

– Почему вы его не остановили?

Проводник разлил кипяток по двум кружкам.

– Я пытался.

– А он что?

– Он сказал, что это его Путь. Возможно, он в чём-то прав.

– В чём прав?! – воскликнул со слезами на глазах Яська. – В том, что Тимку ещё можно спасти?! Тогда кто после всего этого я сам?!

Проводник пододвинул к Яське кружку, зашуршал пакетиком с заваркой.

– Путь у каждого свой. Как и намеченная цель. Вспомни мои вчерашние слова. Именно поступки вершат судьбу, а не наоборот. Твой друг почувствовал, что настал момент истины. Точка невозврата в пространстве, из которой лучше всего «плыть» навстречу своей мечте. Он обрёл новый уровень. Как звезда. И я верю, что он вспыхнет.

Яська отодвинул кружку.

– Почему мы стоим?

– Путевые работы. Думаю, скоро поедем, – Проводник приподнялся. – Вот. Твой друг просил передать это тебе...

Яська подставил ладонь. Проводник бережно уложил в неё зелёную заколку.

– Ещё он забрал твои прыгалки. Сказал, что так проще. Не бойся, тебя мы доставим до самого дома.

Яська проглотил слёзы.

– Наш дом – «септем, септем, септем... натант?»

– Это всего лишь координаты вечности, сквозь которую мы «плывём».

КНИГА ТРЕТЬЯ. Сквозь тернии...

СПОРЫ.

– Разве такое можно забыть? – Женя поёжилась в кресле у радиопередатчика. – У меня озноб по всему телу...

Александр Сергеевич щёлкнул переключателем. Жуткий хрип сразу же стих. Штурманская рубка погрузилась в тишину.

Женя помассировала виски.

– Откуда это?

– Естественное радиоизлучение. «Эхо Юпитера», блуждающее в космическом пространстве по радиоволнам. Кстати, его можно «поймать» даже находясь на Земле, – Александр Сергеевич склонился над графиком. – Куда большую странность вызывают аномалии в коротковолновом диапазоне.

– Вы не знаете, чем их можно объяснить?

Александр Сергеевич нахмурился.

– Понятия не имею. Но факт того, что мощность сигнала возрастает прямо пропорционально увеличению нашей скорости, отрицать попросту глупо.

– Может быть, за нами кто-то следит? Или что-то... – Женя сама испугалась последней фразы.

Александр Сергеевич потёр подбородок.

– Не думаю. Но если учесть, что ни с чем подобным человечество никогда раньше не сталкивалось, – это и впрямь может оказаться, чем угодно.

– А что если сталкивалось? Просто об этом никто ничего не говорил.

С

ежедневным «эхом Юпитера», Женя кое-как свыклась, но странные голоса, звучащие в радиоэфире, казались чем-то жутким, такое ощущение, навеянным извне. Они лезли в голову, заставляя сознание содрогаться от непреодолимого ужаса. С ними не получалось смириться, и порой Жене казалось, что она различает смысл отдельных фраз. Язык был чужим, но, в тоже время, до боли знакомым. Малыш никак не реагировал на аномалию открытого космоса. Хотя, возможно, и реагировал, только предпочитал молчать.

За кормой шатлла остались сотни миллионов километров пустоты. Леденящего космоса, коему неведомы такие понятия, как сострадание, милосердие, или элементарная жалость. За бортом царило вселенское безумие: хищное и невосприимчивое, готовое пойти на любую подлость, лишь бы заиметь души людей, что, невзирая на запреты и предостережения, рискнули бросить вызов судьбе, готовые преодолеть забвение и столкнуться лицом к лицу с утраченной века назад истиной. Данность страшила. Она подпитывалась зловещим шёпотом близкого Юпитера, вскармливалась обступившей со всех сторон бездной и злобно смеялась, обрекая на непреодолимое отчаяние.

Женя на остаток всей своей жизни запомнила тот день – или ночь? – когда Земля канула в бездну. Бесследно. Словно никогда не существовала на белом свете, а была лишь призрачным фантомом заблудшего на задворках космоса подсознания. Как элемент пройденного пути, на который легла непроглядная темень ночи, с вереницей злополучных ловушек, плеядой безвыходных ситуаций и болью на фоне невосполнимой утраты – Земля казалась нереальной, в большей степени, надуманной. Прожитые года были чем-то сродни сну. Многовековому, беспробудному, навеянному страшной сказкой в вечной ночи.

Женя запуталась в чувствах. Земля оставалась домом, куда нестерпимо тянуло, а одновременно, казалась камерой пыток, откуда не так-то просто бежать, потому что элементарно некуда.

«Помнится, Титов говорил, что под воздействием антигравитационных полей с организмом, а значит и психикой человека, может произойти всё что угодно... А потому, реальность могла сойти за сон, как и, наоборот, засевшее в голове зло, могло запросто полезть изо всех щелей, силясь подчинить себе устоявшийся порядок бездействия».

Всё свободное время Женя рассматривала фотографии на ноутбуке. В начале полёта это были, в основном, изображения поверхности Европы и, нависшего над спутником, красного гиганта – Юпитера. Последний походил на мираж. На фоне вечного льда, он казался лишним, неуместным и, в то же время, реальным, неподвластным, вершащим судьбы замёрзших под собственным покровительством миров. Однако, по мере удаления от Земли, Женины приоритеты кардинально изменились, – они словно заново испытали трансформацию, обозначив иные цели и ориентиры. Остаток пути, вплоть до сего момента, она вновь – как и дома – рассматривала такие знакомые земные пейзажи, попутно испытывая жуткое ощущение, что не увидит ничего из изображённого на фото больше никогда в жизни.