Сквозь тьму
Шрифт:
Когда альгарвейские драконы начали улетать на запад, в них полыхнуло несколько аллагоанских тяжелых палок, которые до этого молчали. Сабрина ткнула пальцем в землю. “Я подумал, что вас, возможно, ждут какие-то сюрпризы”, - сказал он, как будто лагоанцы далеко внизу могли услышать. “Вы не увидите, как мы спускаемся, чтобы взглянуть на вас с таким доверием, как это было, когда начался этот раунд боев”.
Видя, что они не причиняют альгарвейцам никакого вреда, лагоанские палочки вскоре снова замолчали. Сабрино кивнул в неохотном одобрении. Да, люди короля Витора знали, что делали, все верно. Нет смысла тратить заряды, которые им действительно могли понадобиться в каком-нибудь последующем бою.
Он
Сабрино повернул голову налево. Конечно же, он действительно увидел лагосских драконов вон там, вдалеке. “У вас хорошие глаза”, - сказал он Бромидису; он взял за правило делать комплименты янинцам всякий раз, когда у него появлялся даже самый смутный повод сделать это. После небольшой паузы, чтобы подумать, он покачал головой.“Нет, мы позволим им уйти. Они, вероятно, пытаются заманить нас в засаду: выглядят как легкая добыча, а затем ведут нас низко над какими-то палками, которые лагоанцы где-то припрятали. Лучшее, что мы можем сделать, это заняться своими делами и подбросить еще немного оружия их армии. Если мы ударим достаточно сильно, рано или поздно им придется подняться и сразиться с нами на наших условиях ”.
“Пусть будет так, как вы хотите, конечно”. Брумидис был, как всегда, безупречно вежлив. “Но я хотел убедиться, что вы осознаете такую возможность”.
“За что я вас благодарю”. Сабрино отвечал вежливостью на любезность.А затем, бросив еще один взгляд в сторону лагоанцев, чтобы убедиться, что они не пытаются вернуться за его собственным крылом, он выбросил их из головы.
Это оказалось ошибкой. Ферма драконов находилась не очень далеко от линии, к которой продвинулись сухопутные войска Янины и Альгарви.Вглядевшись на запад, Сабрино заметил рваный столб дыма, поднимающийся в воздух. Он короновал. Ничто по соседству не горело, когда крыло отправилось в полет.
Когда он подошел немного ближе, то в ужасе вскрикнул. Мгновение спустя лицо Брумидиса снова появилось в кристалле. “Милорд граф”, - сказал он, - “Я думаю, теперь мы знаем истинную причину, по которой мы видели лагоанских драконов, да пожрут их подземные силы, летящих обратно на восток”.
“Да”, - тупо согласился Сабрино. Он пожалел, что не приказал своему крылу и янинским драконам преследовать лагоанцев. Если бы он это сделал, они могли бы насладиться меру мести. Но это не вернуло бы драконью ферму к жизни. Лагоанцы, должно быть, нагрузили свою горстку драконов всеми яйцами, которые они могли унести, а затем нанесли по базе своих врагов настолько сильный удар, насколько смогли.
“Будь они прокляты”, - пробормотал Сабрино. Жители Лаго были искусными тактиками; поскольку они не могли надеяться противостоять значительно превосходящим их альгарвейским и анинским драконам в воздухе, они прятали своих собственных зверей как можно лучше, пока те не смогли сделать жизнь на земле для них как можно более невыносимой.
Они проделали отвратительно хорошую работу. Когда Сабрино погнал своего дракона вниз по длинной, медленной спирали, он увидел, какая это была хорошая работа. Лагоанцы забросали палатки людей из наземного экипажа яйцами. Несколько альгарвейцев и янинцев, которые заботились о драконах, выжили невредимыми и махали своим соотечественникам, когда те приближались. Но еще больше было раненых или мертвых; трупы и куски тел усеивали изрытую воронками землю там, где раньше стояли палатки.
И
Его дракон приземлился с глухим стуком, который заставил его покачнуться из-за своей тяжести. Человек из наземного экипажа крикнул: “Полковник! Милорд граф!” а затем не смог продолжать, но разразился слезами.
“Давайте присмотрим за животными”, - сказал Сабрино - первые слова в кредо драконфлера, как и в кредо кавалериста.
Но из-за того, что погибло так много людей из наземного экипажа, ухаживать за драконами было намного дольше, медленнее и тяжелее, чем это было бы в противном случае. И ледяные люди привели на драконью ферму лишь горстку верблюдов - недостаточно, чтобы удовлетворить прожорливых зверей. Один из волосатых кочевников заговорил на янинанском тобрумидисском. Борода, которая росла почти до его глаз, и линия волос, начинавшаяся чуть выше бровей, скрывали выражение его лица, но Сабрино слышал презрение в его голосе.
“Что он говорит?” Спросил Сабрино.
Янинский драконий летун повернулся к нему. “Он говорит, что считал Алгарве великой страной. Он думал, что Алгарве превзойдет все, что было до него. Теперь он видит, что это не так. Он видит, что альгарвейцы - это просто еще одна свора паршивых людей, приехавших сюда из-за океана, и в этом нет ничего особенного ”.
“Он так говорит, не так ли?” Сабрино зарычал. Брумидис кивнул. Вспыхнула ли на мгновение радость за поражение его могущественных союзников в его черных глазах? Если бы это произошло, Сабрино вряд ли мог бы винить его. Альгарвианский полковник и граф сказали: “Скажи ему, что мы едва начали показывать, на что способны”. Но даже он не мог отрицать - во всяком случае, перед самим собой, что бы он ни признался человеку из Народа Льда, - что предстоящая работа только усложнилась.
Двое
Дрожь, пробежавшая по телу Корнелу, не имела ничего общего с холодным морем, в котором плавал его левиафан: резиновый костюм и магия защитили его от этого. И это даже не было - во всяком случае, не совсем - трепетом при возвращении к сибианским водам, к его родным водам. Нет, это было возбуждение бойца, волнение, которое испытывает любой стоящий воин, будучи маленькой частью большой атаки на ненавистного врага.
Над головой пролетали драконы, драконы, раскрашенные в лагоанский красный и золотой цвета.Лей-линейные крейсера с изображением гнезда Лагоаса направлялись в воды Сибианы. То же самое проделал большой отряд лагоанских левиафанов, из которых конь Корнелу был лишь одним. Изгнанник погрозил кулаком островам, возвышающимся из моря: не своим соотечественникам, которые жили на них более тысячи лет, а проклятым алгарвейцам, которые оккупировали их сейчас.
“Ты заплатишь!” - крикнул он на своем родном языке, который альгарвиец мог бы хорошо понять, поскольку язык захватчиков и язык местных жителей были не просто двоюродными братьями. “Как ты заплатишь!”
Словно подражая его жесту, левиафан шлепнул по воде своими плавниками. Он похлопал животное, задаваясь вопросом, много ли оно на самом деле поняло, если вообще что-нибудь поняло. Всадники левиафана часто говорили об этом, когда сидели вокруг и пили вино. Корнелу снова поднял глаза к небу. Драконопасы никогда не говорили о том, как много понимают их животные. Они прекрасно знали, что звери ничего не понимали.