Сквозь тьму

Тертлдав Гарри

Некоторое время они маршировали молча, двое усталых, грязных мужчин в батальоне, полном таких же усталых и грязных солдат. Откуда-то впереди с ветерком донесся звонкий тенор майора Спинелло. Так или иначе, Спинелло сохранил энергию, чтобы спеть непристойную песню.Трасоне завидовал ему, не желая подражать ему.

Что-то еще донеслось обратно с ветерком: вонь неумытой человечности, еще худшая, чем та, что исходила от солдат, вместе с сильным запахом отвратительных изрезанных траншей. “Фух!” Сказал Трасоне и кашлянул. “Если это так,

то ункерлантцы могут принять это. Я не помню, чтобы там так сильно пахло, когда мы проходили через это раньше ”.

“Я тоже”. Панфило вгляделся вперед, прикрывая глаза ладонью - не то чтобы это сильно защищало от пыли. Затем он указал. “Посмотри туда, Трасоне, на то ячменное поле. Это не Хагенов, пока нет. Мы не пересекли маленькую речку перед ним. Так что же это, черт возьми, такое? Я бы мог поклясться, что его здесь не было, когда мы направлялись на запад по этому участку дороги.”

“Я бы тоже”. Трасоне прищурился, тоже пытаясь разглядеть пыль. Через некоторое время он хмыкнул. “Это не город - это лагерь для пленных”.

“Ах, ты прав”, - сказал Панфило. Охрана и частокол вокруг места помогли прояснить его природу ... по крайней мере, так казалось. Затем открылись ворота, чтобы больше людей могли войти в лагерь.

Тразоне снова хмыкнул. “Это не ункерлантцы - они блондинки”. Его смех был мерзким. “Ну, я не ожидаю, что они будут там так долго наводить порядок. И когда они уйдут, я надеюсь, что наши маги дадут сукиным сынам Веммеля хорошего пинка по яйцам своей жизненной энергией ”.

“Это правда”, - согласился Панфило. “Если бы не каунианцы, у нас не было бы войны. Во всяком случае, так говорят все, так что, скорее всего, это правда ”.

“Что ж, к тому времени, когда эта война закончится, каунианцев останется не так уж много”, - сказал Трасоне. “Возможно, это означает, что следующая война будет долгой. Надеюсь на это ”.

Полчаса спустя они добрались до Хагенова. Это было больше, чем деревня, и меньше, чем город, и его сильно потрепали, когда альгарвейцам удалось изгнать оттуда ункерлантцев. Сейчас на улицах было не так уж много ункерлантцев. Те, кто шарахнулся от альгарвейских солдат. Насколько был обеспокоен Трасоне, именно так все и должно было быть.

Майор Спинелло повернулся к своим людям. “Послушайте, вы, негодяи, я ожидаю, что вы оставите остатки этого города на месте, чтобы следующей банде солдат, которые придут, тоже было где повеселиться. После этого уделите себе время. Что касается меня, то я стремлюсь накрутить себе головокружение ”. И он ушел, явно намереваясь сделать именно это.

“Ему это дается легко”, - сказал Тразоне с легкой завистью. “Ему не придется стоять в очереди в офицерский бордель”.

“Он старается изо всех сил”, - сказал Панфило. “У нас было много офицеров похуже, и мы прокляли нескольких лучших. Давай, скажи мне, что я неправ”.

“Не могу этого сделать”, - признался Трасоне. Он указал на очередь

перед ближайшим борделем для обычных солдат. Это было не так долго, как опасался Панфило, но и не то, что кто-нибудь назвал бы коротким. “И мои ресницы тоже не сразу вытащишь. Может, сначала нальешь немного спиртного”.

Альгарвейский солдат служил разливщиком в таверне, которая, несомненно, принадлежала Ункерлантеру до того, как армия Мезенцио вторглась в, а затем и в Прошлое.

Тразоне гадал, что случилось с Ункерлантцем, но недолго. “Что у тебя есть?” потребовал он ответа, когда тот локтями прокладывал себе путь к стойке.

“Эль или крепкие напитки”, - ответил парень. “В городе было не так уж много вина, а у офицеров есть все”.

“Тогда позволь мне выпить глоток спиртного, - сказал ему Тразоне, - и чего-нибудь выпить”. Разливщик дал ему то, что он просил. Он опрокинул спиртное, затем потушил пожар в пищеводе элем. Прежде чем другие жаждущие солдаты смогли оттолкнуть его от бара, он получил новую порцию.

Он думал о том, чтобы напиться до потери сил на ногах. Он думал и о том, чтобы сыграть в кости. В таверне проходили три или четыре партии. Но у него были другие мысли на уме. Он огляделся в поисках Панфило, но не увидел его - возможно, у сержанта тоже были другие мысли на уме.

Панфило не было в очереди, которую выбрал Трасоне. Она змеилась вперед. Выпив немного, он не возражал, что это не ускоряет движение. Когда пьяный солдат начал проклинать, как медленно она движется, два военных констебля увели его прочь. Трасоне был рад, что он не жаловался.

После того, что казалось очень долгим временем, он вошел в бордель. В гостиной на первом этаже сидели шесть или восемь женщин усталого вида в длинных туниках с широкими рукавами из красного, зеленого или желтого шелка: почти униформа шлюх с Инфортвега или Ункерланта. Примерно половина женщин были ункерлантками, остальные - каунианками. Блондины не жили в этой части Ункерланта; власти Алгарвианы, должно быть, отправили их сюда для удовольствия своих солдат. Их, скорее всего, тоже отправили бы в лагерь для военнопленных, когда они устанут. Трейсон считал большинство фортвежских женщин коренастыми и некрасивыми. Он указал на каунианца. Она кивнула, медленно поднялась со стула и повела его наверх.

В маленькой комнате наверху она сняла тунику и легла обнаженной на тюфяк. Трасоне быстро разделся и лег рядом с ней. Когда он начал ласкать ее, она сказала: “Не беспокойся. Просто покончи с этим”. Она говорила на хорошем альгарвейском.

“Все в порядке”, - сказал он и сделал. Она неподвижно лежала под ним. Ее глаза были открыты, но она смотрела сквозь него, смотрела сквозь потолок, куда-то за миллион миль отсюда. Ему пришлось закрыть собственные глаза, потому что пустое выражение ее лица остановило его от удара. Он не думал, что она продержится намного дольше. Когда он крякнул и выдохся, шлюха толкнула его, чтобы она могла подняться и снова надеть свою тунику.