Слабое звено
Шрифт:
Люк открылся, и на этот раз Ирма не забыла убрать голову. Еще одна тяжелая панель поддалась, и руки взбунтовались, требуя отдыха. Впереди оставался последний рывок, и Ирма выглянула из техношахты. В своей жизни она никогда бы не подумала, что будет настолько рада видеть скафандр, смотрящий на нее со стенда своим ничего не выражающим щитком, отражающим искаженные контуры комнаты. Рана на ее руке пока не спешила запекаться, и пока Ирма откручивала скафандру голову, его смотровой щиток расцвел несколькими кровавыми отпечатками. Когда отстегнутый гермошлем проглотил ее голову, ей на секунду показалось, что отпечатки на щитке шевельнулись, собравшись в слово «Дура». Гермошлем не имел собственного источника питания и висел у Ирмы
Гермошлем был сконструирован так, чтобы вместе со шлемофоном подключаться к остальному скафандру через прижимное кольцо. Это было оправданное инженерное решение, но сейчас это выглядело как большая издевка — чтобы рация заработала, Ирме необходимо было целиком влезть в пасть самого страшного кошмара последних недель ее жизни. Она не стала долго раздумывать — ее подгонял плетьми страх убывающего времени и прибывающего азота. Если она будет колебаться, то рискует даже не заметить, как ее бездыханное тело окажется на хирургическом столе перед ее убийцей. Перед лицом упорно мелькали страшные картины того, как он твердой рукой и отточенными движениями рассекает кожу у нее на груди, распиливает грудную клетку и фарширует ее тело своим алиби.
Шестьдесят килограмм оборудования налезли на нее с неохотой. Она не стала ничего застегивать, кроме гермошлема, и прислушалась к своим ощущениям — ее тело не выдавало признаков паники, пока разум осознавал, что скафандр не герметичен. Компьютер включился, и гермошлем загорелся изнутри разноцветными индикаторами. Рука без перчатки с непривычной легкостью пробежались по крупным кнопкам запястной клавиатуры. Радиоприемник начал сканировать частоты. Спустя несколько секунд переливающихся в разных тональностях помех в шлемофоне зазвучал знакомый голос, от звука которого даже сердце затихло в страхе спугнуть пойманную частоту.
— …пусть он вас совсем не пугает, сельдерей вполне пригоден в пищу в сочетании с определенными продуктами, но и перебарщивать тоже не надо, потому что он может нарушить весь вкусовой баланс, — объяснял что-то Эмиль своему куратору, — Просто режете его помельче, затем вместе с ним режете луковицу. К ее нарезке нужно подходить с особой тщательностью, а именно резать ее так мелко, словно вы хотите превратить ее в порошок. Другими словами, луковица должна отдать как можно больше сока. Поверьте, в любом блюде с луком самое ценное, что вы можете получить от лука — это его сок.
— Эмиль! — закричала Ирма, и акустика гермошлема наполнила звоном ее уши, — Эмиль, я заперта на Ноль-Девять, и мне срочно нужна помощь!
— …точно так же нарезаете чеснок и морковку, — ответил Эмиль, — Затем переходите к перцам. Если вы не хотите, чтобы он сжег вашу глотку, лучше сразу очистите его от семян, а затем точно так же мелко порубите на…
— Эмиль! — крикнула она еще громче, — Какого черта, я тут умираю, а ты там кулинарное шоу ведешь?!
— …в большую кастрюлю. Чем больше, тем лучше. Добавляете туда столовую ложку оливкового масла, ставите на средний огонь и сразу засыпаете туда всю эту овощную смесь…
— Эмиль, черт тебя побери, ответь, если ты меня слышишь!
— …по одной чайной ложечке кумина, корицы, соли и молотого перца. Обжаривайте все это примерно пять минут, только постоянно помешивайте. Вам следует добиться консистенции где-то между супом и овощным рагу. Затем сразу опрокидывайте туда фасоль, нут и несколько хорошо порезанных помидорок. Именно порезанных, а не расплющенных — не повторяйте моих ошибок…
— Эмиль, ты что, издеваешься надо мной?!
— …фарш рекомендуют сначала обжарить, а потом слить лишний жир и добавить фарш к овощам, но я не вижу ничего плохого в говяжьем жире, так что смело можно сразу вываливать фарш в ту же кастрюлю. Пока все это варится, вам нужно будет подготовить листья петрушки…
Она еще раз пробежалась
Из ее груди вырвался утробный крик, на который было способно лишь отчаявшееся животное, попавшее в челюсти к крокодилу. А тем временем шлемофон объяснял дальнейший план действий:
— …и вот только тогда добавляете две столовые ложки бальзамического уксуса и можете накинуть сверху еще соли и черного молотого перца. Перемешайте все это как следует, накройте крышкой и ждите, пока эта смесь снова закипит. Дальше вам надо будет проявить терпение…
Терпение Ирмы иссякло окончательно. Она свалилась на колени и стянула с себя скафандр. В ней не унималось чувство, что сдаваться рано, и надо сделать что-то еще. "Что-то еще" обозначало, что если от смерти не уйти, то нужно правильно сдаться на ее милость. Ее взгляд упал на нож, валяющийся на палубе, и она поняла, что нужно сделать.
Нужно упечь Игоря за решетку.
Если она уйдет из жизни, то на своих условиях. Надо было лишь сделать пару штрихов… пару кровавых и возможно болезненных штрихов. Рукоять ножа практически вросла ей в руку, и Ирма услышала, как лезвие с тихим жалобным звоном просит несколько глотков крови. Она осмотрела себя и выбрала для кровавой росписи правое плечо. Кто-то должен был рассказать правду об Игоре, и если это будет не она, то пусть это будет ее труп. Полоснув себя ножом по плечу, она поняла, что не чувствует боли, и продолжила росчерк. Кровь потекла вдоль руки и начала рубинами срываться с кончиков пальцев, но Ирма не останавливалась. Злость и обида заставляли ее получать от полосования собственной плоти едва ли не мазохистское удовольствие, и она уже фантазировала, насколько круглыми будут глаза Игоря, когда ему предъявят тело, на котором написано его имя.
«Меня у…»
Ее рука задрожала, противясь продолжать вырезать на коже слово «убил». Это было простое слово, состоящее из четырех знаков, так почему же она так боится всех его проявлений? Ответ был прост — тело продолжало бороться и ни на секунду не допускало мыслей о том, чтобы сдаться. Оно наотрез отказывалось расписываться в собственной беспомощности, да еще и на собственной плоти. Рука отказалась подчиняться, и в яростной схватке отчаявшегося разума против бунтующих инстинктов тряслась и описывала в воздухе хаотичные узоры. Пальцы разжались, и нож звякнул о палубу.
Остался самый последний и самый отчаянный вариант, который она еще не испробовала.
Она окончательно потеряла счет времени, силам и крови, выпущенной через различные раны. Она даже забыла, что происходит, и лишь абстрактно понимала, что если немедленно что-то не предпримет, то бесславно умрет посреди космоса по какой-то невероятно плохой причине. Отхлестав себя ладонями по щекам, она ощутила прилив бодрости, необходимой для отчаянного шага, и полезла обратно в скафандр.
Технические шлюзы были родственны техношахтам — тоже тесные, тоже для крайних случаев и тоже полагающиеся на механику, поэтому заблокировать их с расстояния не мог никто, даже такой криминальный гений, как Игорь, который, как могло показаться, предусмотрел все. Как он смог все это организовать, в голове попросту не укладывалось, ведь для этого ему нужны как минимум две вещи: допуск к системам Ноль-Девять второго уровня и навык работы с Марвином. Насколько она знала, ни того, ни другого у него не было, а даже если бы и было, то ему потребовалось бы учесть еще кучу нюансов, вплоть до отсутствующих на складе режущих инструментов. Кто-то ему помог, но кто это мог быть, она не успела даже предположить, потому что сразу же после того, как в гермошлеме загорелся индикатор, обозначающий герметичность, она прыгнула в технический шлюз, спешно захлопнула за собой люк и сожгла тем самым за собой мосты.