Слабое звено
Шрифт:
— Прости, но давай в другой раз, — сухо произнесла она, направившись к шлюзу, но ее остановила упершаяся ей в грудь вытянутая рука.
— Вильма, ты не могла бы подняться наверх.
Ленар выпроваживал ее, словно ребенка, мешающего разговаривать двум взрослым, и в ней забило тревогу чувство гордости. Она наполнила легкие воздухом, глаза возмущением, а ответ язвительными комментариями, но ее приоткрывшийся рот тут же озадаченно захлопнулся, когда где-то на краю поля зрения начали манить к себе внимание темнеющие пятна, прячущиеся в тени. Она наклонилась в сторону, дав путь льющемуся с потолка свету, и на палубе проявилось
«Иногда наша работа — это боль».
— Что это такое?! — рассек воздух ее предательски надорвавшийся восклик, — Кто-то ранен?
— Это я тебе потом объясню.
— Я никуда не уйду, пока ты мне не объяснишь.
Октавия присела на корточки и внимательно обвела взглядом рваные контуры багрового отпечатка. Он был неполным, но подушечки пальцев были четкими, и перепутать этот рисунок нельзя было ни с чем. Воображение легко дорисовывало недостающие фрагменты ладони и, разогнавшись, начало бешено рисовать картины раненого человека, обессилено ползущего по полу. Два вопросительных взгляда одновременно атаковали Ленара, и тот озабоченно вздохнул.
— Ладно, Октавия, значит в другой раз.
— Если кто-то серьезно ранен, я могу позвать фельдшера.
— Фельдшер уже был здесь и совсем недавно ушел через эту дверь, — указал Ленар на шлюзовую дверь, и на кончике его оттопыренного пальца блеснул жирный намек, — Как раз на его счет я и хотел с тобой побеседовать, и если ты сейчас не готова кое-что мне разъяснить, тогда рекомендую как можно скорее последовать его примеру и убраться отсюда!
Воздух затрещал от напряжения между двумя капитанами, и Вильма уже готова была поклясться, что источником этого напряжения было что-то гораздо серьезнее несостоявшегося свидания на Нерве. У нее на языке уже выстроилась армия вопросов. Она их прожевала, скатала в монолитный лаконичный комок и выплюнула емким вопросом:
— Да что тут происходит?
Но никто не спешил давать ответы, и воздух застыл в неловком молчании. Трое людей замерли в мексиканской дуэли, обмениваясь взглядами и ожидая, кто выстрелит первым.
— Разберись с тем, что происходит на твоем собственном корабле, — произвела Октавия вялый выстрел в Ленара и ткнула пальцем в кнопку у шлюзовой двери, — А потом мы серьезно побеседуем.
Вильма присела за стол с такой медлительной аккуратностью, словно на стуле ее поджидали невидимые иголки, и обхватила обеими ладонями банку с разогретым томатным супом. Припав губами к острому краю банки, она сделала три обжигающих глотка и на несколько секунд ощутила вожделенное чувство, будто парит в пустоте, и вся вселенная была лишь вчерашним страшным сном. По нутру разлилось тепло, успокаивающее боль и отвлекающее от клокочущего внутри вороха впечатлений, но чувство самозабвенности быстро дало несколько трещин где-то в районе ребер. Почесав раздраженное место, она облизнула верхнюю губу, вновь направила внимание на противоположный край столешницы и лениво произнесла:
— Кажется у тебя проблема, — томно вздохнула она, разгоняя по воздуху исходящий из банки пар, — Ты спятил.
— Ты вправе так думать.
Ленар отвечал равнодушным голосом, словно только что рассказал Вильме о том, как он увлекательно
— Если бы ты не сказал, что фельдшер во всем этом замешан, я бы сейчас порекомендовала тебе обратиться к нему.
— Он хирург, а не психотерапевт.
— О, поверь, теперь я это знаю, — саркастично протянула Вильма, — И как вам пришло такое в голову? А если бы с ней что-то случилось?
— Она лицензированный космонавт, и все, через что я ее прогнал, ее должны были прогонять еще во время обучения в этом ее… «ААПЛ», — сказал Ленар передразнивающим тоном.
— А азот? Хочешь сказать, что азотом ее тоже травили во время обучения? — широко распахнула Вильма глаза, словно собралась слушать ими.
— Я же тебе уже говорил, — развел руками Ленар, — что не было никакого азота. Все это был спектакль.
— Она мне только что клялась, что чувствовала симптомы азотного отравления.
— Ну разумеется чувствовала, в этом-то и весь смысл. Ты с ней не первый день знакома и сама прекрасно знаешь, как она легко подвергается внушению. С этого-то и начался этот ее страх задохнуться в скафандре.
— Это ты говоришь, как дипломированный психолог?
— Нет, это я говорю как человек, который смог вправить ей мозги, — перешел Ленар на раздраженное шипение, — Если ты не заметила, мы сейчас не в том положении, чтобы позволять кому-то брать больничный. Нам нужно как можно скорее восстановить на Шесть-Три хотя бы репульсионные проекторы, чтобы снизить вероятность повторного столкновения с еще каким-нибудь сюрпризом! У нас каждая пара рук на вес золота, а с учетом последних событий руки эти должны еще и крепиться к кому-нибудь маленькому и юркому. Ты сегодня ползала по шахте и сама не хуже меня это знаешь.
— Значит, ты прогнал Ирму через весь этот ад только лишь с целью загнать ее в другой ад? — спросила Вильма и почесала бедро.
— Только не надо утрировать. У нас работа такая, и нам тут совсем не до сюсюканий.
— Не до сюсюканий, — согласилась Вильма, почесав кожу в районе живота, — Но ты так же грубо нарушил устав, в котором есть четкие указания по поводу допустимых рамок общения между членами экипажа. Нельзя угрожать жизни или другими средствами совершать психологическое давление на сослуживцев.
— Да, в идеале все так и работает, но в нашей работе нельзя предсказать всего, и в случае нештатных ситуаций мы вынуждены работать не на устав, а на результат. И результат у нас есть, а пострадавших, как видишь, нет…
— Пострадавших нет? — перебила его Вильма, и банка с супом возмущенно ударилась о столешницу, — Ты хоть видел ее? Она же себе руку ножом изрезала.
— Да, — упал его взгляд куда-то вниз, — Признаюсь, такого я совсем не ожидал. Это очень некстати получилось.
— Некстати?
— Да, — Ленар облокотился на столешницу и вернул взгляд на Вильму, — Очень некстати. В компрессионный костюм с ранами лучше не лезть. Если они откроются в условиях вакуума, костюм может просто выжать ее, словно помидор. Ей придется отдохнуть пару дней, пока раны не начнут затягиваться, а потом мы просто зальем их медицинским клеем. Заодно у нее будет время прийти в себя.
— И все? — почесала Вильма поясницу, — Такой вот холодный прагматичный расчет? А о чьих-нибудь чувствах ты хоть иногда задумываешься?