Слабое звено
Шрифт:
— Это хорошо?
— Нет, это плохо, — поднялся Радэк обратно, — Она взяла высокий ток, чтобы потратить минимальное количество времени на прихватки, и в результате проплав получился глубоким и качественным, если не считать этого дурацкого кратера.
— Да ладно вам, — всплеснула Ирма руками, — Это же дюраль марки 19. Просто сплав алюминия со всяким барахлом, ее не так просто заварить наспех, там наверняка полно холодных микротрещин, и эти прихватки готовы развалиться от любой поперечной ударной нагрузки.
— Прости, я, кажется, пропустил этот пункт в твоем личном деле, — признался Ленар, и наткнулся на легкий
— Пятый.
— Уже?
— Ну, что я могу сказать. На Эридисе это был обязательный навык для работы в космосе, а женщинам сварка дается легче.
— Ладно, проехали, — вновь вернул Радэк взгляд на заплатку, — Теоретически, она права, но ударная нагрузка должна быть сильной. Кто из нас самый тяжелый?
— Точно не я, — отступила Вильма на шаг назад, и Ирма тут же последовала ее примеру.
— Эмиль, кажется, ты весил восемьдесят пять.
— Это было десять лет назад, и с тех пор я похудел.
— Я взвешивался примерно тогда же и не уверен, что что-то набрал.
— Все, хватит, отойдите, чертовы болтуны, — отпихнул Ленар техников в стороны и встал обеими ногами на заплатку, — Я вешу восемьдесят два.
На несколько секунд он застыл в нерешительности и начал собираться с мыслями. Очень быстро он понял, что «собираться с мыслями» — это плохая идея. Он не имел никакого представления, каким образом Октавия укладывала ящики в Балластной Цистерне. С одинаковым успехом под ним могло быть как десять сантиметров небольшой пустоты, так и полтора метра весьма болезненной пропасти, и мысли, с которыми он собрался, нашептывали ему не торопиться вышибать из-под ног опору, под которой таится неизвестность.
— Ленар, время идет, — с нетерпением постукала Вильма ноготком по наручным часам, — Давай быстрее расхлебывать эту кашу.
— Я спрашиваю сейчас исключительно на всякий случай, — обвел он свой экипаж взглядом, сочащимся страхом перед неизбежным, — Кто-нибудь из вас умеет лечить переломы?
— Я однажды видела, как это делается, — откликнулась Ирма.
— Ну, лучше, чем ничего, — разочарованно процедил Ленар сквозь зубы, переминаясь с ноги на ногу, — Очень не хотелось бы объяснять фельдшеру, при каких обстоятельствах я пострадал.
Он еще раз оглядел заплатку, словно надеясь увидеть сквозь нее четкие перспективы, а все остальные тем временем осматривали жадными взглядами его самого. Им наконец-то стало интересно, чем кончится эта затея, и они безмолвно подначивали его, своими лицами говоря «Сделай это!». Ленар сделал глубокий вздох, прогнал из головы остатки разумных мыслей, оттолкнулся и в прыжке попытался разогнуть ноги так, чтобы его приземление получилось как можно более жестким. От удара металл задрожал, выдавив из себя низкую ноту. Ленар взмахнул руками, словно крыльями, приготовившись терять равновесие, и случайно щелкнул пальцем нос Радэка.
— Ты не мог бы сделать шаг назад? — извинился Ленар и совершил повторный прыжок.
Опора, которая вот-вот обрушится из-под ног — это, несомненно, опасно. Но опора, которая вот-вот обрушится из-под ног, но несмотря на все попытки сбить ее, стоит на месте — это опасно вдвойне. Когда человек прыгает по такой опоре, он постепенно смиряется с роковой мыслью, что эта опора не прошибаема. Его переполняет ложное чувство уверенности, действия становятся все резче, он теряет бдительность, и…
…и
Он и не заметил, как пара его техников быстро вытащила его на поверхность, поскольку в эти моменты он был очень сильно занят тем, чтобы не выпустить наружу завтрак от боли, туманящей сознание и позывающей как-нибудь грязно выругаться. Он вспомнил всех матерей на свете, пока держался за колено, словно без этого оно грозило развалиться на части, и концентрировался на дыхании, стараясь убедить себя, что у него и нет никакого колена. Когда боль слегка отступила, он почувствовал, что его брюки прилипли к ушибленной части, а его ладонь измазалась в чем-то красном. На секунду он допустил до себя мысль, что это всего лишь красное сладкое впиталась в его штаны из неведомым образом поврежденного ящика, но Вильма, бегло ощупав его ногу, быстро разубедила его в этом, утешив его лишь фразой:
— Перелома вроде нет, — она щелкнула несколько раз пальцами перед его лицом, чтобы убедиться, что он ее слушает, и добавила, — Но лучше тебя, дурака, поскорее перевязать.
— С радостью, — прохрипел он, осторожными движениями поднимаясь на ноги, и окончательно убедился, что, несмотря на боль, колено функционирует вполне уверенно, — Но сначала сделаем нашу работу.
— Не надо называть это работой.
— Хорошо, назовем это внеурочным заданием.
— Кража со взломом и вандализм — вот что это такое.
— А это самая настоящая транспортировка и хранение запрещенных веществ, — указал Ленар рукой в пробитую им дыру, из которой скромно выглядывал металлический уголок ящика с этикеткой, содержащий всем-известно-что, — Если вам от этого будет легче, считайте себя народной дружиной, которая пресекает нарушение закона по личной инициативе.
— Нет, легче не стало, — натужно прохрипел Радэк, встав на четвереньки и вытаскивая из цистерны первый ящик, — Кажется, этот уже вскрывали.
— Да, Октавия любит иногда пригубить, — посмотрел Ленар на Вильму, — Я не говорил, что между вами много общего?
— Нет, — отвернулась Вильма, — Разве что, раз десять или двадцать.
— Давай мне, — принял Ленар у Радэка первый ящик и взвесил его руками, — Тяжелый. Вроде, она выпила не так много. Давайте быстрее. Нам нужно успеть за пятнадцать минут перетащить их до вентрального техшлюза, выбросить к чертовой матери в космос и смотаться отсюда до того, как хозяева что-нибудь заподозрят.
— Не спешите, — произнес голос, от которого у Ленара все внутри похолодело, и он обернулся.
В дверном проеме стояла Октавия, на лице которой был недовольный вид, а в руке цилиндрическая рукоять, с одного конца обхватывающая ее запястье капроновым темляком, а с другого оканчивающаяся двумя острыми металлическими жалами. Перед ней, словно перед Медузой, застыл в испуге мраморный памятник начинающих похитителей, выгружающих ящики из-под полы и местами испачканных кровью. Возможно, в будущем они все будут вспоминать этот момент со смехом и слезами, но в тот момент их решимости едва хватало на то, чтобы проглотить скопившуюся слюну. Ленар первым оттаял от конфуза, и произнес самый идиотский вопрос, который только мог прийти в голову человеку, пойманному за воровством с поличным: