Слабое звено
Шрифт:
— Зачем? — задала она резонный вопрос.
— Потому что если ты где-то на третьей палубе умудришься переломать себе обе ноги, без анестетика тебе будет чертовски трудно карабкаться на первую палубу, — дал он едкий ответ, заставив ее вообразить не самые приятные картины, после чего о чем-то задумался и добавил, — Пожалуй, жгут тебе тоже лучше держать при себе.
— Может, мне сразу фельдшера разбудить?
Он ничего не ответил, но Ирма и без лишних слов догадалась, о чем он думает, и пообещала носить при себе анестетик, жгут и средство от кашля. Она чувствовала себя младенцем, которого родители с неохотой оставляют одного на время короткого отъезда, и утешала себя тем, что такое отношение к себе она более чем заслужила.
И вот Ленар погрузился в криостаз.
Наблюдать за тем, как его капсула закрывается, было равносильно наблюдать за
Все в радиусе нескольких световых лет умерли, и Ирма осталась одна.
На буксире не сильно развито такое понятие как личное пространство, и уединиться по-настоящему человек мог лишь в «гальюне». Спали все в одном помещении, мылись в соседних душевых кабинках, переодевались за тонкой ширмой, ели за одним столом. В общем, всеми силами привыкали к обществу друг друга. Это отдаленно напоминало семейную жизнь, и со временем никто даже помыслить не смел, что однажды весь корабль будет исключительно в его распоряжении. Когда это все же произошло, Ирма будто бы физически ощутила всю необъятность вселенной. Для человека, который давно привык все делить со своими сослуживцами, резко оказаться в одиночестве было подобно переходу из очень горячей сауны под ледяной душ. Первые несколько минут человек испытывает облегчение, и даже наслаждается тем, как вода забирает из его тела лишнее тепло, но затем он понимает, что эта вода слишком холодная, и если он немедленно не вылезет из душа, то заработает простуду, гипотермию и смерть.
Стадия наслаждения продолжалась у Ирмы меньше суток.
Проснувшись на следующее утро, приняв душ без занавесок, одевшись без ширмы и позавтракав в одиночестве, она спустилась на третью палубу, подкормила растения и с ужасом осознала, что на этом работа закончилась. Казалось, что можно радоваться возможности отдохнуть, но как можно отдыхать, когда отдыхать не от чего? На некоторое время она застыла в ступоре, пытаясь понять, что делать дальше, и не придумала ничего лучше, чем подняться в лазарет и распихать по своим карманам две ампулы с анестетиком, шприц и жгут. Работа снова закончилась, а в ее теле кипела энергия, которую некуда было деть. Заметив на полу высохшую каплю крови, она вспомнила колено, которое рассек себе Ленар при неосторожном контакте с острым краем срезанной дюралевой заплатки. Еще вчера она лично зашивала ему рану и очень гордилась тем, как хорошо у нее получились первые три хирургических шва в ее жизни, наложенные на живого человека.
Она понимала, что со стороны это выглядит немного абсурдно, но осудить ее все равно было некому, поэтому она вытащила из шкафчика с одеждой капитанские брюки, отстирала их от крови за двадцать минут, высушила за пять минут при помощи трюка со шлюзом и вакуумной средой, и заштопала дырку на колене за три минуты при помощи космической нитки и космической иголки.
Ленар точно будет доволен, решила она, рассматривая аккуратный шов, и работа снова закончилась.
У корабля на ближайшие полгода была одна единственная задача — работать двигателями в сторону вектора движения, и корабль прекрасно справлялся с этой работой самостоятельно. От человека же не требовалось ничего. Ирма была лишней, бесполезной, никому не нужной и лишенной смысла жизни. Она бесцельно бродила по кораблю, заглядывая в каждый угол, и иногда заходила на склад, чтобы справиться о состоянии ее подопечных. Ее подопечные прекрасно росли без посторонней помощи, требуя к себе внимание лишь три раза в сутки.
Под вечер второго дня она сдалась.
Позаимствовав у Вильмы стопку журналов, она плюхнулась на полку, открыла обшарпанные страницы и принялась убивать время. Время оказалось живучим существом, и через два мучительно умерщвленных часа она отложила журнал в сторону, выключила свет, прикрыла уставшие глаза и столкнулась с проблемой, которая мучила ее крайне редко — сон не спешил приходить. Она уснула, полтора часа проворочавшись, и проснулась, не понимая, какой сейчас год. Находиться в четырех стенах, лишенных какого либо ритма жизни, было все равно, что выпасть из самого течения времени. Когда не видишь, как коллеги встают вместе
Промаявшись полдня от безделья она лишилась стимула к какой-либо деятельности. Анализируя свой новый распорядок дня за завтраком, она поняла, что начала превращаться в то существо, которое современное общество в открытую презирало, — в потребителя, поглощающего продукты и не дающего взамен ничего равноценного. Эта позорная мысль сводила с ума сильнее смертельной скуки, и Ирма начала практически мечтать, чтобы на корабле что-нибудь сломалось, а она могла это починить. Последующие три часа она занимала себя подготовками к концу света, на скорость надевая и снимая скафандр. Казалось, что ее страх перед скафандрами прошел еще сто лет назад, но ее по-прежнему радовала мысль, что она способна залезть в скафандр, не превратившись при этом в испуганное до смерти животное. В конечном итоге, даже это ей надоело.
От одиночества и безделья порой в голову лезут странные мысли. К примеру, в один прекрасный момент Ирма осознала, что она теперь хозяйка на всем мультисоставе и вправе диктовать свои законы. Ей отчаянно захотелось ощутить вкус вседозволенности, свободы от правил и устава, независимости от мнения сослуживцев. Ей хотелось на секунду представить, что вся вселенная принадлежит ей. Разумеется, в разумных пределах. Она сразу зареклась не пытаться вырывать провода из Марвина или выходить в космос без скафандра, но какие-нибудь безобидные шалости она была просто обязана устроить. Но что легкомысленного она может сделать, когда у нее нет распорядка дня, который можно нарушить, нет работы, на которую можно не явиться, нет коллег, которым можно нахамить, и нет правил, нарушив которые нельзя попасть в серьезные неприятности? Зеркало подсказало ей ответ, и она тут же скинула с себя форму вместе с обещаниями Ленару, что будет постоянно носить при себе анестетик.
Разгуливать по кораблю в неглиже оказалось далеко не самой умной идеей, но Ирма упорно отгоняла от себя мысли, что холод уже пронзил ее до самых костей, и упивалась полученной свободой, как могла. Чтобы не окоченеть окончательно, она периодически захаживала в машинное отделение, где всегда было тепло, слушала гул термоядерных реакторов, грела окоченевшие пальцы и шлепала босыми ногами обратно на первую палубу.
Напомнив самой себе, что в ее распоряжении все же ВЕСЬ мультисостав, она вооружилась фонариком и отправилась на прогулку по мертвым коридорам до буксира Ноль-Семь. Дрожа от холода, она добралась до самого-современного-буксира, заглянула в местное машинное отделение, вновь погрелась рядом с термоядерными реакторами и отправилась обратно. Собственное поведение казалось ей глупым, и это ее веселило.
На обратном пути она резко остановилась, почувствовав замерзающей ногой какую-то лужицу на палубе между решетками, и ей эта лужица не понравилась. Луч фонарика выловил из кромешной тьмы жидкость грязно-зеленого цвета, не похожую ни на какие известные технические жидкости, и все же сердце Ирмы дрогнуло от радости. Неужели что-то начало протекать, и в ее силах совершить что-то полезное?
Как бы не так.
Внимательно осмотрев переборки и потолок, она не нашла ничего, что хотя бы отдаленно напоминало источник таинственной утечки. Разочарование было настолько велико, что она даже не стала думать о том, откуда вообще могла взяться там это жидкость. Холод, проникающих иглами через обнаженную кожу, заставил ее идти дальше, не оборачиваясь, и по пути она решила, что ей подойдет любая работа. Даже работа уборщицы. Она вернулась обратно, вооружившись ведром с губкой, и с глубоким удивлением ничего не нашла. Ирма оглядела совершенно сухой коридор и поняла, что заблудилась. Буксиры были очень похожи друг на друга, а она вместе с формой сбросила с себя собранность и внимательность. Не вляпайся она босой ногой в злополучную лужу, она бы вообще не узнала о ее существовании, как сейчас не знает, на каком буксире это произошло, и на какой буксир она вернулась. Она продолжила путь по цепочке буксиров, пристально вглядываясь себе под ноги, пока лбом не уперлась в шлюз, ведущий к Ноль-Семь. Развернувшись обратно, она с тем же успехом дошла до Ноль-Девять, и все палубы под ее ногами были идеально сухими. Что за жидкость может внезапно появиться из ниоткуда и так же внезапно исчезнуть в никуда? Воображаемая, решила Ирма и с чувством глубокого разочарования и онемевших конечностей вернулась на родную первую палубу в комнату отдыха.