Слабость силы: Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания

Кургинян Сергей Ервандович

Этот сюжет ранее уже обсуждался нами, да и другими. Но он, при всей его политической выпуклости, для меня меркнет на фоне того, что обсуждается в данном докладе. Потому что здесь речь идет о войне элит. Причем войне, которая имеет своим предметом самый ценный из властных ресурсов XXI века.

Чтобы не упрощать расклад сил, я просто обязан констатировать, что против Рамсфелда и его группы выступают и армейские фигуранты, причем именно профессиональные.

Особо тут богат публичными событиями 2006 год. Но и не только.

В 2006 году журнал «Тайм» публикует

выступление экс-генерал-лейтенанта корпуса морской пехоты Грегори Ньюбоулда, который в 2000–2002 гг. занимал пост начальника оперативного управления Объединенного комитета начальников штабов (ОКНШ). Ньюбоулд требует сменить Рамсфелда и многих других. Этого же требует служивший в Ираке генерал-майор Пол Итон. Ранее с критикой Рамсфелда выступал (и это ключевой момент!) бывший глава Центрального командования, отставной генерал морской пехоты Энтони Зинни.

Отставки Рамсфелда требуют также: отставной генерал-майор Джон Батисте, отставной генерал-майор Чарлз Суоннак-младший, генерал в отставке Джон Риггз, наконец, Уэсли Кларк (бывший кандидат на президентский пост от Демпартии США в 2004 году).

Кампанию против Рамсфелда ведут не только демократы. Уже давно этим занят неоконсервативный журнал «Weekly Standard», очень близкий к сегодняшней республиканской администрации.

Эксперты считают, что виной всему – экстатическая ставка Рамсфелда на армейский спецназ как ключевой вид войск в новую эпоху. Наряду со спецназом, рамсфелдовская доктрина отдает высокий приоритет авиации. Но снижает авторитет пехоты и многого другого. Соответственно, за Рамсфелдом (и всей его группой) должны стоять какие-то силы внутри армейского спецназа.

Дешифровка этих сил и их целей не входит в задачу данной работы. А вот вопрос о том, кто из военных дирижирует антирамсфелдовской кампанией, интересен. Эксперты утверждают, что этим дирижером (по крайней мере, явным дирижером; является Энтони Зинни.

Зинни – член Совета по международным отношениям США (того самого, который в марте 2006 года опубликовал и местный скандальный антироссийский доклад). Зинни пришел в ВМФ США в 1961 году. Стал генералом за 6 лет (что почти беспрецедентно). Долго служил во Вьетнаме. Уже во время этой службы закладывались основы отношений Зинни с Бушем-старшим.

В 1970 году Зинни оказывается на Окинаве. Затем много времени проводит на Карибских островах.

В 80-х становится «оператором-челноком» на маршруте Южная Америка – Ближний Восток – Остин – Майами – Мена.

В 1981–1986 гг., в годы деятельности «Иран-контрас», работает в Квантико близ Лэнгли.

Затем становится главой спецподразделений, занимающихся террором и антитеррором, а также спецоперациями более широкого профиля. Он обучает боевиков в Форте Беннинг.

В 1989 году возвращается в Квантико.

А в 1993 году отправляется в Сомали. Там он фактически организует американское фиаско. Цель – подорвать позиции Клинтона. То есть Зинни действует по прямому указанию Буша-старшего, который и начинал операцию в Сомали (а значит, имел на руках все необходимое для того, чтобы «разруливать» там кризис в любом направлении).

Эксперты

считают, что Зинни очень близок к Бушу и занят самыми конфиденциальными спецпроектами. Это занятие (суперконфиденциальные спецпроекты) является профилем Зинни со времен Вьетнама. Молва приписывает Зинни статус особо доверенного порученца Буша-старшего.

Углубление здесь в избыточные детали, помимо прочего, перегрузило бы исследование. Но основания для того, чтобы видеть в Зинни нечто, не чуждое системе, которую мы оконтурили по фигуре Негропонте (близость к Бушу, спецтемы, Латинская Америка и т.д.), достаточно очевидны.

Тем самым речь идет, видимо, все же о войне между каким-то внутренним кругом, связанным с Бушем-старшим (и никак не сводимым к этой фигуре), и внутренним кругом, маркируемым Чейни и Рамсфелдом (и также не сводимым к этим фигурам).

В любом случае, это не война демократов с республиканцами. Это и не война между умеренными республиканцами и крайними неоконсерваторами. Это, в чем-то, война между ЦРУ и армией. Но тоже лишь «в чем-то». На самом деле, это война очень узких и очень влиятельных элитных группировок, в каком-то смысле выходящих на миропроектную финишную прямую. Такая диагностика, при всей ее размытости, указывает на очень и очень многое.

Задав описанием этой войны некую «систему аналитических координат», я теперь спрашиваю себя и других: а при чем тут Россия? (рис.41).

Объяснение присутствия во всем этом пресловутого «русского фактора» требует своеобразной «аналитической петли». Нам надо мысленно объединить все элементы консенсуса, лубочные фактуры с русским участием – и все это устремить в сферу реально нетранспарентного. Последнее невозможно, если на входе в эту сферу не будет построен терминал под названием «модельная гипотеза» (рис.42).

«Дело Орлова» – лубок и реальность

От контекстуальной рамки – к модельным гипотезам

Российский сюжет, по определению, может заинтересовать таких игроков только в одном случае. Если он как-то связан с их страстями по власти в США. Президентской власти – что, конечно, крайне важно. Но и не только. Страсти распространяются на нечто более весомое. На агентурные позиции, зоны влияния, бюджетные (а значит, и внебюджетные) потоки. Мало ли еще на что? За этим наверняка стоит непрозрачная смысловая коллизия. Но у меня на руках пока что нет достаточного материала для того, чтобы ее раскрывать. А если бы он и был – я бы не стал с этим торопиться.