Слабость Виктории Бергман (сборник)
Шрифт:
Возможно, поэтому-то она и пленилась ею. Ее способностью удивлять, отсутствием предсказуемости.
Разве ее собственный голос иногда не меняет тембра?
Когда София закрывает за собой дверь туалета, Жанетт встает и подходит к стеллажу с книгами. Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты, думает она. Клише, конечно, но Жанетт любопытно, и она рассматривает корешки книг с большим интересом.
Несколько толстых томов по психологии, психоаналитической диагностике и когнитивному развитию ребенка. Масса философии, социологии, биографической и художественной литературы. “Вздохи из глубин” [77] , “120 дней
77
Так называется выпущенный в Швеции сборник произведений Томаса де Квинси (1785–1859), английского писателя, автора знаменитой книги “Исповедь англичанина, употреблявшего опиум”.
78
Книга Сьюзен Фалуди (р. 1959), известной американской журналистки, писательницы, феминистки.
79
Ян Гийу (р. 1944) – известный шведский писатель.
С левого края стоит книга, название которой ее заинтересовало. “Завтра я иду убивать. Воспоминания мальчика-солдата”. Взяв книгу со стеллажа, она замечает с внешней стороны крючок. Странная мысль – иметь запирающее устройство на стеллаже, думает она в тот самый миг, когда в комнату входит София. – Стеллаж настолько тяжел, что тебе приходится прицеплять его к стене? – Жанетт ощупывает крючок, улыбаясь Софии. – Да, он однажды опрокинулся, когда сосед прибивал картину, – смеется София. – Просто мера предосторожности.
Жанетт смерила ее взглядом. Смех кажется ей натянутым.
– Значит, тебе нравится Стиг Ларссон? – спрашивает она.
– Который из них? [80] Плохой или хороший?
Жанетт со смехом показывает Софии обложку: Стиг Ларссон, “Новый год”.
– Плохой, вероятно? Я вижу, у тебя есть два издания “Манифеста Общества уничтожения мужчин” Валери Соланас [81] .
– Да, тогда я была молодой и озлобленной. Сейчас книга кажется мне чисто развлекательной. Теперь я смеюсь над тем, что тогда воспринимала всерьез.
80
В Швеции есть два писателя Стига Ларссона, имя которых произносится одинаково, но пишется немного по-разному. Один ныне покойный известный автор детективной трилогии и борец с нацизмом, а второй всегда эпатирует публику своими книгами и выступлениями.
81
Валери Соланас (1936–1988) – американская радикальная феминистка, писательница и драматург.
– Я не настолько в курсе, хоть и читала ее, – Жанетт ставит книгу Соланас на место, – тоже будучи молодой, думаю, еще совсем зеленой. Что ты находишь в ней развлекательным?
– Она радикальная, а в радикальном всегда есть что-то забавное. Книга проникнута ненавистью к мужчинам, причем настолько последовательно, когда речь идет об их плохих сторонах, что мужчина как таковой предстает просто смехотворным существом, и я не могу удержаться от смеха. В первый раз я прочла ее, когда мне было десять,
– Ты говоришь, тебе было десять? – уточняет Жанетт, допивая вино. – Меня в аналогичном возрасте мой папаша-романтик заставлял читать “Властелина колец”. Что тебе досталось за воспитание, если ты читала такие книги почти ребенком?
– Вообще-то я читала это по собственной инициативе.
София стоит молча и глубоко дышит.
Жанетт, видя, что София сильно взволнована, спрашивает, в чем дело.
– Эта книга, которую ты держала в руках, когда я вошла, – отвечает София. – Она произвела на меня сильное впечатление. – Ты имеешь в виду эту? – Жанетт достает книгу о мальчике-солдате и смотрит на обложку. На ней мальчик с ружьем наперевес.
– Именно. Самуэль Баи был мальчиком-солдатом в Сьерра-Леоне. У написавшего книгу очень похожее имя. Ишмаэль Бих. Меня просили проверить в книге факты, но я, к сожалению, струсила.
Жанетт пробегает глазами текст на обороте обложки. – Прочти вслух, – просит София. – Подчеркнутое на странице двести семьдесят шесть.
Жанетт открывает книгу и читает.
– Как-то раз один охотник отправился в джунгли, чтобы подстрелить обезьяну. Подойдя достаточно близко, он укрылся за деревом, поднял ружье и прицелился. Как раз когда он собирался нажать на курок, обезьяна проговорила: “Если ты убьешь меня, умрет твоя мать, а если ты не станешь стрелять, умрет твой отец”. Обезьяна уселась поудобнее, смакуя еду и удовлетворенно почесываясь. Что бы ты сделал на месте охотника?
Жанетт переводит взгляд на Софию и откладывает книгу в сторону.
– Я бы не стала стрелять, – произносит София.
Грисслинге
София Цеттерлунд едет на метро до Гулльмарсплан, где она еще накануне припарковала машину, поскольку не хочет, чтобы ее зафиксировали камеры, которые в будние дни – между половиной седьмого утра и половиной седьмого вечера – ведут наблюдение за въезжающими в центральную часть Стокгольма и выезжающими оттуда.
Лес пригорода Ошта окрашивает вид с моста в темно-зеленые оттенки. Внизу, возле пристани для яхт, царит лихорадочная активность, а в уличном кафе около старой мельницы уже нет свободных мест.
После нескольких месяцев отсутствия аппетита София уже не в силах различать виды боли. Физическое недомогание, из-за которого ее по нескольку раз в день тошнит, слилось с психической болью. Тесные туфли натирают ноги. Все, что причиняет боль, объединилось в единое целое, а внутренняя тьма еще больше сгустилась.
Ей становилось все труднее ценить вещи, которые она раньше находила интересными, а вещи, прежде нравившиеся, вдруг начали действовать ей на нервы.
Сколько бы она ни мылась, ей все время кажется, будто от нее пахнет потом и что ноги начинают вонять всего через час после того, как она приняла душ. Она пристально всматривается в свое окружение в поисках признаков того, что другие замечают запахи ее тела. Ничего не обнаружив, она предполагает, что запахи не дают покоя только ей самой.
Таблетки пароксетина закончились, а у нее нет сил, чтобы связаться с кем-нибудь и обзавестись новыми.
Она больше не в силах даже пользоваться магнитофоном.
После каждого сеанса у психотерапевта она оказывалась совершенно изможденной, и чтобы снова прийти в себя, ей иногда требовалось несколько часов.
Поначалу казалось приятным, что тебя кто-то выслушивает, но под конец говорить было уже нечего.
Никакого анализа ей не требуется. Это время миновало. Ей нужно действие.