Сладкая месть
Шрифт:
В его руках появился кусок хлеба.
— Открывай рот, Со-ня. Не испытывай моё терпение!
Замотала головой.
— Прекрати, Давид. Давай просто поговорим. Пожалуй…
Я не успела договорить. Он быстро засунул мне в рот этот клятый кусок сухаря!
Поглубже! Ещё и ладонью сверху запечатал, чтобы не выплюнула.
В таком положении мы просидели несколько минут.
Я и вправду начала задыхаться, пришлось подчиниться, пришлось проглотить.
Он кормить меня насильно, лишая кислорода,
На угрюмом лице бывшего во всю сиял долгожданный триумф!
Меня это разозлило.
Не хотелось сдаваться без боя!
В следующий раз, когда он затолкал мне в рот очередной кусочек говядины, я…
с ненавистью плюнула ему в лицо!
— Стервааа!
Боже!
Что я наделала!!!
Адреналин ударил в голову. Я думала, он меня просто размажет по стенке!
Но никак не ожидала, что монстр начнёт кормить меня другим способ.
Через поцелуи.
И никак не ожидала, что он, разозлившись, привяжет меня к кровати.
Психанув, Давид, нагоняя больше страха, разорвал наволочку на две части и с грубым напором привязал мои руки к спинке кровати.
В тот момент, я даже почувствовала, как мое лицо побелело от страха.
И только сейчас поняла… что на самом деле плохо знала бывшего возлюбленного.
Навалившись сверху, он дерзко распахнул на мне рубашку и с нереальным зверством уставился на обнаженное тело. А я… уставилась на его огромный бугор, из-за которого, казалось бы, я слышала треск, в штанах мужчины, такой же треск, с каким он рвал в клочья постельное белье.
Откусил кусок стейка и… с властным напором припал к моим губам, заставляя открыть рот, заставляя подчиниться, настойчиво проталкивая пищу в глотку наглым языком.
Дернулась!
Мысленно закричала, забившись в знак несогласия!
Но снова проиграла.
Потому что почувствовала сладкие искры внизу живота.
А их я чувствовать не хотела!!!
И влагу, выступившую на бёдрах. И острую резь в сосках.
И радужные пятна перед глазами. И учащенное дыхание.
Когда язык Давида ворвался в мой рот, пощекотав небо и кончик моего языка, внутренняя злость сменилась сумасшедшей эйфорией.
Раз за разом он впихивал в меня пищу, из своего рта в мой рот!
Впихивал… и целовал.
Сначала грубо и резко. Но потом… Эти животные ласки переросли в нечто большее, стоило ему только прикоснуться к моей груди, зарыться кончиками пальцев в волосы, услышать мой непроизвольный стон и почувствовать вкус желанного поцелуя.
Кажется, на какой-то волшебный миг мы оба забылись.
Оба растворились в забвении. Я, как больная идиотка, начала охотно отвечать на поцелуи этого ненормального оборотня, словно кто-то невидимый взял под контроль мое тело.
Давид тоже немного расслабился. Наши языки то сплетались между собой, то толкались… Мы то кусали друг друга, то нежно облизывали.
С ума сойти!
Что произошло?
Куда вдруг делась сумасшедшая ярость?
С каждым новым сильным «толчком» еды внутрь моего горла, мужчина становился более ласковым. А когда в тарелке не осталось и крошинки, я вдруг расстроилась.
Вот идиотка…
Даже не заметила, что съела абсолютно всё. До последней крошки.
А ещё, я не заметила, как руки Давида накрыли мои бёдра и, заскользив по влажной, от этих сумасшедших пыток коже, направились в сторону промежности.
Из груди вырвался сдавленный вопль, ноги невольно раскрылись навстречу изумительным ощущениям, голова откинулась на подушки, а поясница прогнулась в изящном изгибе, когда я почувствовала властные прикосновения к клитору.
— Презираю тебя… Лживая ведьма! — резкий толчок пальцем вглубь горячего, мокрого лона. — Но хочуууу!
Связанная, лишенная любой возможности к сопротивлению, я полностью подчинилась власти Давида. Особенно, когда он начал таранить меня пальцами. Сначала одним. Потом сразу двумя.
Одной рукой — врезался вглубь лона, а второй — исступленно натирал клитор и мокрые, от запредельного возбуждения, складки, пока я не услышала характерные хлюпающие звуки.
— Какая же ты грязная и мокрая! — наращивал темп, с такой алчностью, с такой дикостью, что я готова была кончить за долю секунды. — Сучка!!!
Господи!
Взрыв! Горячий, острый, такой внезапный, что я не смогла сдержать крик!
Хоть и кусала язык, губы кусала, чтобы не порадовать изверга своим поражением.
Но тщетно.
Он только что изнасиловал меня пальцами.
А мне это, к слову, понравилось.
Я как будто вернулась в то самое время… когда мы были счастливы.
И любили… Когда мы были единым целым.
— Что, Крош-ка! Нравится? А?? Тоже так дико кончала, когда узнала, что я сдох? Когда трахалась со своим ёб*нным мужем, когда меня в тюряге забивали ногами и гасили шокерами, как какое-то безмозглое животное?!
— Нет. Не кончала! Никогда на кончала! — и плюнула в лицо, глядя глаза в глаза, в чёрные страшные зрачки, в которых плясала сама смерть.
Давид лишь расхохотался, а моё ничтожное сопротивление его просто забавляло.
Он продолжал насаживать меня на себя с резкими, хлюпающими звуками. И смотрел исподлобья, не моргая, будто резал изнутри.
Я дрожала и одичало сжимала его пальцы внутри промежности, он скалился и толкался в пульсирующие глубины до самых фаланг. А затем вдруг… ловко клацнул застежкой ремня, забросил мои ноги к себе на плечи и быстро толкнулся в обмякшую мякоть лона твёрдым, эрегированным членом.
— Бл*ять!