Сладкая отрава
Шрифт:
Она спасла мне жизнь. Снова.
Несмотря на всю ту боль, что я ей причинил.
Резко выключаю воду и провожу рукой по волосам.
Может, она меня и не ненавидит.
Может, для меня и нашлось маленькое место в ее сердце.
Может, может, может…
Какая разница теперь уже? Мы никогда не увидимся, я дал ей развод.
Возвращаюсь в комнату, вытирая полотенцем тело, прохожусь по искусственной ноге. Взгляд задерживается на брошенной куртке. Что в письме? Натягиваю штаны, рубашку и тянусь к посланию, которое будто само просится в руки.
Усевшись
Первым делом пробегаюсь глазами по тексту, и сердце болезненно колит, когда я нахожу знакомую комбинацию букв. В этом письме упоминается Китнисс. Сглатываю, стараясь побороть волнение, и начинаю читать с самого начала.
Строчки пляшут перед глазами, я выхватываю только отдельные фразы.
«Перебралась в дом Хеймитча…».
«Он испек блинчики на завтрак…».
«Вчера по ТВ крутили фильм о восстановительных работах во Втором. Кажется, я рассмотрела тебя вдалеке…».
«В доме Хеймитча бардак, а он отказывается нанять прислугу!…»
«На днях был праздник на площади возле Дома правосудия – жгли чучело и водили хоровод. Хеймитч только посмеялся, когда я позвала его танцевать…».
Целый лист исписан рассказом о новой жизни Рисы, и я, наконец, добираюсь до последних строк.
«P.S. Я знаю, ты запретил писать о Китнисс, но об этом все-таки просил сообщить. В воскресенье Сойка родила сына. Его назвали Колин Мелларк. Поздравляю, дорогой!»
Жмурюсь, как от боли. Сын. У меня родился сын! Маленькая частичка меня и Китнисс…
Она назвала его в честь моего погибшего отца…
Слезы текут по щекам, но я их не останавливаю.
Мне хочется прижать к груди своего сына, обнять Китнисс и сказать ей спасибо за нашего малыша…
Не знаю, сколько проходит времени, когда я хоть немного успокаиваюсь и снова смотрю на письмо. Еще несколько строк… И они снова о Сойке.
«Высылаю тебе второй экземпляр документов о разводе. Китнисс подписала их на следующий день после рождения ребенка. Теперь вы оба свободны».
Прикусываю губу, доставая из конверта оставшиеся бумаги. Разворачиваю. Внизу, рядом с моей подписью, поставленной в день отъезда, появилась вторая – отчетливо выведенное «Китнисс Эвердин».
Откуда появилась эта острая боль, которая сейчас разрывает мне сердце? Я ведь сам хотел развода. И до сих пор считаю, что так правильно. Но слезы душат, а из горла рвутся стоны.
Колин Мелларк. Я должен быть бесконечно благодарен Китнисс – по закону он мой сын: наш развод был оформлен уже после его рождения.
Откидываюсь на койку, разбросав бумаги в стороны, и плачу.
Долго. Навзрыд.
Так как не плакал, наверное, никогда.
У меня есть ребенок.
У меня нет жены.
И я навсегда отделен от них расстоянием в десять Дистриктов.
***
Прошло два долгих года, хотя оглядываясь на них сегодня, мне кажется, что это был один бесконечный серый день.
Я по-прежнему работаю под землей, только чуть в другой сфере: восстановление тоннелей
К физической работе я давно привык, мое тело окрепло, стало выносливым и сильным. Ежегодный оклад в качестве Победителя Голодных игр для меня отменили, так что теперь я ежемесячно получаю плату за свой труд под землей. Не слишком много, но я не жалуюсь.
Большую часть суммы я высылаю Хеймитчу – деньги для сына. Это вряд ли способно возместить мое отсутствие рядом с Колином, но большего я дать ему не могу.
Жизнь идет своим чередом: днем работа, вечером чтение книг. Я заинтересовался проектировкой домов, особенностями их постройки и прочее. Самообразование идет не так быстро, как мне бы хотелось – нужна практика, но пока ее негде взять.
Сегодня особенный день – у меня день рождения. Ребята из бригады ждут меня в местном городском клубе: место, где можно выпить, потанцевать и при необходимости найти себе женщину на ночь. Последнее, кстати, странным образом меня не интересует.
Нет, я не бегаю от женщин: какой смысл ставить на себе крест, если уж судьба развела меня с бывшей женой? На редких вечеринках я, бывает, засматриваюсь на красивых девушек, пока не ловлю себя на том, что они все – блеклые копии Китнисс: среднего роста, темноволосые, сероглазые. Пару раз эти девушки подбирались ко мне поближе, и мы даже целовались где-нибудь в темном углу, но до интимных отношений у нас так и не дошло. Я все еще верен Сойке.
Когда я вхожу в клуб, здесь уже полно народу. Звучит музыка, зал погружен в громкий гул голосов, кое-где танцуют парочки. Ребята из моей бригады собрались за двумя столами – пьют, веселятся. Среди парней разительно выделяется одна девушка – Лея. Она не работает с нами, но она – сестра Тода, здоровяка и негласного лидера в нашей компании, так что ей всегда разрешается веселиться вместе с остальными.
Лея симпатичная – кошачьи зеленые глаза, светлая длинная коса и пышная грудь, которую девушка, не стесняясь, подчеркивает открытыми вырезами платья. Но есть проблема: Лея не в моем вкусе, а вот я, кажется, ей приглянулся. Каждый раз, когда мы видимся, девушка пронзает меня странными страстными взглядами, от которых я, видимо, должен потерять голову.
Ее чары не действуют. Я даже начинаю думать, что я для нее представляю интерес не более, чем белка, которую охотник никак не может пристрелить. Спортивный интерес, не более.
Друзья приготовили для меня именинный пирог, пожелали всех благ и прочее. У меня на редкость хорошее настроение: я даже выпил пару стаканов алкоголя, так что теперь я немного пьян.
В какой-то момент мне становится невтерпеж, и, извинившись, спешу в туалет. Справив естественные потребности, я стою возле раковины и мою руки. Позади хлопает дверь, но я не оборачиваюсь – мало ли кому еще надо воспользоваться помещением.