Сладкие объятия
Шрифт:
— Селина. Почему вы мне ничего не сказали?
Сейчас ее глаза были почти такими же голубыми, как сапфир, которым он размахивал у нее под подбородком.
— Не знаю.
— Вы обручены с Родни?
Она кивнула.
— Вы собираетесь выйти за него замуж в следующем месяце?
Она снова кивнула.
— Но почему все это нужно было держать в таком секрете?
— Не в секрете. Я рассказала Родни о вас. Я сказала ему, что думала, что Джордж Дайер — мой отец. И я хотела, чтобы он поехал вместе со мной искать вас. Но он не мог. Ему нужно было по делам в Борнмут, и он даже подумать
— Вы давно его знаете?
— С детства. Его фирма всегда занималась делами моей бабушки. Он ей очень нравился, и я знаю, она надеялась, что я выйду за него замуж.
— И вот теперь вы и собираетесь за него.
— Да. Я всегда в конце концов делала то, чего она хотела. — Неожиданно в темных глазах Джорджа мелькнуло сострадание, а Селина не могла допустить, чтобы он жалел ее. — Мы съезжаем с Квинз-Гейт. Мы нашли милую квартирку в новом районе. Жаль, что вы не можете увидеть ее. В ней много солнца и прекрасный вид из окна. Агнес собирается поселиться с нами. Я даже уже купила подвенечное платье. Белое и очень длинное. Со шлейфом.
— Но вы спрятали свое обручальное кольцо, а не носите его на пальце.
— Я думала, что вы мой отец. Я хотела сначала встретиться с вами сама по себе. Чтобы я не принадлежала кому-то другому или какой-то другой жизни.
— Вы любите его?
— Я задавала вам этот же вопрос вчера, но вы не захотели ответить.
— Это было по-другому. Мы говорили о моем прошлом, а это — ваше будущее.
— Да, я знаю. Именно поэтому все так важно.
Он ничего на это не ответил. Селина подняла руки за голову и расстегнула золотую цепочку. Кольцо соскочило, она поймала его и надела на палец, а потом снова застегнула цепочку на шее. Все эти действия были нарочитыми и совершенно спокойными. Она сказала:
— Я не должна заставлять Родни ждать.
— Нет, конечно нет. Отправляйтесь назад на шлюпке, а я поплыву следом на бесподобном плоту Рафаэла. Но не ускользайте, не попрощавшись.
— Я никогда так не поступлю. Вы знаете, я никогда так не поступлю.
Спустя некоторое время Родни почувствовал, что ждать на террасе становится очень жарко. Он мог бы снять пиджак, но у него были брюки с подтяжками, а сидеть в подтяжках казалось ему почти неприличным, поэтому он встал из тростникового кресла и пошел в дом, где царила прохлада. Он бродил по дому, пытаясь разобраться в его нетипичной планировке, когда незаметно и неслышно Селина поднялась по ступеням террасы и окликнула его.
Родни резко повернулся. Она стояла в открытой двери, и он с недоумением уставился на нее. Он не мог поверить, что за такое короткое время человек мог так измениться. Он всегда думал о ней, как об однообразном человеке, светлая кожа и желтовато-коричневые волосы, оттеняемые яркими, голубыми, как у сиамской кошки, глазами. Но сейчас она была загорелой, а все еще мокрые после купания волосы выцвели от солнца. На ней было бикини, и пока она стояла, разглядывая его, большая белая кошка, которая сидела на солнышке на террасе, подошла и нежно обвилась вокруг ее голых лодыжек.
Момент был преисполнен странным смущением.
— Привет, Родни. Вот неожиданность. — Селина старалась придать голосу радость, но последний слог прозвучал как-то печально.
— Да, — сказал Родни, — я так и предполагал. — Трудно было поверить, что он только что совершил путешествие из Лондона, просидел всю ночь в костюме, прошагал от деревни по каменистой пыльной дороге к «Каза Барко». Правда, его ботинки слегка покрылись белой пылью, но во всем остальном он выглядел так же безукоризненно, как и дома. Он подошел и поцеловал ее, положив руки ей на плечи, а потом отодвинул ее от себя и слегка приподнял брови, показывая свое неодобрение в отношении ее купальника. — Что это на тебе?
Она пожала плечами:
— Мне больше не в чем плавать. — Старый махровый халат Джорджа висел на бельевой веревке, и она пошла, чтобы взять его и надеть. Халат был жестким от высохшей на солнце соли и пах Джорджем. Она завернулась в него поплотнее, и каким- то необъяснимым образом это ее успокоило и придало храбрости.
Он сказал:
— Ты плохо поступила, что приехала сюда, не сообщив мне. Я чуть не сошел с ума от волнения.
— Я знала, что ты в Борнмуте.
— Я позвонил на квартиру, как только приехал в Лондон, и Агнес сказала мне, где ты. — Он добавил: — Конечно же я сразу прилетел, первым же подходящим рейсом.
— Очень мило с твоей стороны, Родни.
— Как насчет того, чтобы поехать домой?
— Я бы уже давно вернулась, но только у меня украли все деньги в аэропорту, и я не могла купить обратный билет.
— Ты ведь могла сообщить мне; я бы послал тебе деньги телеграфом.
— Я… я не хотела тебя беспокоить. И, — добавила она в порыве честности, — я подумала, ты просто скажешь: «Я же тебе говорил». Потому что ты оказался прав, а я нет, и Джордж Дайер не был моим отцом… не мой отец…
— Да, я ведь это предполагал.
— Но ты же понимаешь, что я должна была это выяснить? — Это был призыв посочувствовать, но Родни не понял ее:
— Боюсь, я все еще считаю, что было бы лучше, если бы ты позволила мне выяснить все это для тебя.
— Но я ведь просила тебя поехать со мной. Я хотела, чтобы ты поехал, но ты не захотел.
— Не «не захотел». Не смог. Ты это знаешь.
— Ты мог бы отложить встречу с миссис как-ее-там.
— Селина! — Он был глубоко потрясен, и только теперь осознал, возможно впервые, что изменения коснулись не только ее физической сущности, но затронули глубинные и более тонкие материи.
Она глубоко вздохнула.
— В любом случае, — сказала она, — я ни о чем не жалею. Я рада, что приехала, пусть даже Джордж и не мой отец. И если бы меня спросили, я бы проделала все это еще раз.
Это могло расцениваться как приглашение к прямому бою, но прежде чем Родни смог придумать ответ, К ним присоединился сам Джордж Дайер, который поднялся по ступеням террасы, взял на руки Перл и весело вступил в разговор:
— Ну как, разве не чудесно? Вы снова нашли друг друга. Как насчет того, чтобы выпить и немного успокоиться?