Сладкие слова соблазна

Хауэлл Ханна

Он пришпорил коня, пустив его с места в карьер. Ему не терпелось вернуться к себе домой, уединиться и подумать.

В тот вечер Тирлох сидел у камина, хмуро глядя в огонь. На охоте он только и делал, что обдумывал предстоящий разговор с Плезанс — тщательно, до мелочей — и вот, пожалуйста — приехал, а ее нет. Ну и черт с ней! Зачем ему женщина, которая так ловко умеет манипулировать его чувствами? Надо выбросить ее из головы и жить дальше. Они с Мойрой обходились без Плезанс Данстан. И теперь, когда она их бросила, тоже не пропадут.

Тирлох

придерживался этого решения долгих две недели, расходуя всю свою силу воли. Дух Плезанс преследовал его повсюду. Когда Мойра уходила спать, он сидел у камина, смотрел на пустое кресло-качалку, в котором любила отдыхать Плезанс, и невольно вспоминал их тихие — а иногда и не очень тихие — беседы. Ему не хватало ее стройной фигуры в дверях дома, ее тихого пения (обычно она мурлыкала что-то себе под нос, сидя за прялкой или замешивая тесто для хлеба). А больше всего ему не хватало ее по ночам, когда он лежал один в постели и представлял ее рядом, уютно свернувшуюся калачиком. Он скучал по мгновениям страсти так же сильно, как и по минутам покоя рядом с ней. Даже круглые сутки работая на строительстве нового дома, он не мог спастись от мыслей о Плезанс: ему все время хотелось услышать ее мнение.

— Завтра я отвезу тебя к Джейку, — объявил он Мойре за ужином. Прошло ровно две недели с тех пор, как он вернулся с охоты. — Мне придется на время уехать.

— Я с тобой.

Девочка отодвинула в сторону свою миску, положила руки на стол и внимательно посмотрела на брата.

— Ты никогда не ездила со мной на охоту, — удивился Тирлох.

Эта вспышка непокорности в сестренке была для него неожиданной.

— Да, но на этот раз ты едешь охотиться не на белок или оленей. Ты собираешься выследить Плезанс Данстан.

Иногда провидческий дар Мойры вызывал в нем крайнее раздражение.

— Я этого не говорил.

— Тебе и не надо ничего говорить. Я и сама все вижу. Я чувствовала, что к этому идет, каждый раз, когда ты задумчиво смотрел на ее кресло у камина, на кухонный стол, маслобойку, прялку…

— Ну все, хватит! Тебя послушать, так я просто какой-то влюбленный юнец. Я уже вышел из этого возраста, знаешь ли.

— В любом возрасте можно почувствовать себя одиноким, Тирлох. Мне тоже одиноко без нее. Я ужасно по ней скучаю.

— Я привезу тебе ее. Ты рада?

— Нет.

— Что?

— Я сказала «нет». Я не буду рада, если ты привезешь ее мне. Ты должен поехать и привезти ее для себя. Конечно, она любит меня и все такое, но ты вернешь ее, потому что хочешь быть с ней. И обязательно скажи ей об этом. И сделай все, как полагается — свадьба и прочее. Хватит ее позорить.

Тирлох обозлился: и эта тринадцатилетняя пигалица еще будет его учить! Может, сказать ей, что он передумал ехать? Но нет, нельзя. Он должен вернуть Плезанс.

— Иди к черту, — проворчал он.

— Ну, раз ты так настаиваешь… Но сначала, Тирлох, с твоего позволения я поеду с тобой в Вустер.

Глава 18

— Ты

наконец скажешь, или мне и дальше делать вид, будто я ничего не замечаю? — требовательно спросил Натан, перестав мерить шагами маленькую гостиную и уставившись на Плезанс, которая сидела на мягком диванчике и плела кружево.

Она подняла глаза от рукоделия, увидела многозначительный взгляд брата, направленный на ее талию, и густо покраснела. Он, конечно, не мог не заметить, что она ждет ребенка. Вот почему он так легко и быстро согласился найти для них небольшой коттедж за городом, подальше от любопытных глаз. Она попросила об этом, не прошло и месяца после их возвращения в Вустер, и была немного удивлена его последующим молчанием, которое длилось еще два месяца.

Скандал не единственное, что грозило ей в случае, если ее беременность станет достоянием гласности. Еще сохранились законы, каравшие внебрачную связь, и иногда их приводили в исполнение. Она пренебрегла этими законами и, значит, в любой момент могла попасть под пресс правосудия — не только она, но и невинное дитя, которого она носила под сердцем.

Тяжело вздохнув (она давно страшилась этого разговора), Плезанс отложила в сторону кружевное полотно, сложила руки на коленях и пристально посмотрела на брата:

— Да, я жду ребенка.

— И ты собиралась скрывать это от меня до тех пор, пока он не издаст свой первый крик?

— Нет. Просто я не решалась сообщить тебе такую шокирующую новость и каждый раз откладывала на потом.

— Чего же ты боялась?

— Разочаровать тебя.

Он быстро подошел к диванчику, сел рядом с сестрой и на мгновение сжал ее в объятиях.

— Ты никогда меня не разочаруешь. Никогда! — Нахмурившись, Натан слегка откинулся назад. — Однако подобное посягательство на твою честь требует наказания.

Он встал и опять начал расхаживать по комнате.

Увидев, как рассержен Натан, Плезанс вздохнула:

— Вот еще одна причина, по которой я так долго молчала. Мне невыносимо думать, что вы с Тирлохом подеретесь из-за меня или, хуже того, устроите дуэль на саблях или пистолетах. Я этого не переживу. Меня даже мучили ночные кошмары, поверь.

Натан пригладил свои густые светлые волосы.

— Знаю, Плезанс, знаю. Вот почему в последние месяцы я изо всех сил давил в себе гнев на этого человека.

— Прости меня, Натан, за то, что я обрушила эту беду на твою голову.

— Я переживаю не за себя, а за тебя. Презрение света — самое меньшее, с чем тебе придется столкнуться, когда все узнают о твоей беременности. А о ней обязательно узнают. Ты не сможешь скрывать ее вечно.

— Это понятно.

— Мне было всего четырнадцать лет, когда я видел женщину, осужденную за блуд, — ее пороли, привязав к позорному столбу, — прошептал он и поморщился, увидев, как побледнела Плезанс. — Но многие не одобряли это наказание, — добавил он, пытаясь ее успокоить. — Оно само по себе вызвало легкий скандал. Прости, я не хотел тебя напугать.