Сладкий грех. Разрушение
Шрифт:
— Фигурально я в них. Ты заковал меня в невидимые кандалы, — напоминаю я.
— А кто в этом виноват, Энрика? — спрашивая, усмехается он, приподнимая бровь. Фыркаю и злобно передёргиваю плечами.
— Всё можно было решить по-человечески, Слэйн. А ты заставил меня поддаться твоим манипуляциям. Но больше этот трюк не пройдёт, — предостерегаю его.
Слэйн выпрямляется и тяжело вздыхает.
— Скажи, я хотя бы одно слово лжи вчера сказал? Я обманывал тебя? Не дал тебе шанса уйти? Я выдумал то, о чём говорил тебе? Ответь мне, Энрика, — его голос смягчается. И вновь появляется этот
— Нет, но всё это… — оглядываю черноту вокруг нас, — не знаю, кто ты теперь такой, и как мне себя вести с тобой. Я тебя не знаю, Слэйн. Я просто потеряна и искренне хочу помочь тебе. Клянусь, поверь мне.
— Уже раз поверил. Чем для меня это обернулось?
Туше. Он чертовски прав, и это бесит.
— Ладно, закроем тему. Что ты хочешь от меня на самом деле? Мне придётся воровать или убить кого-то? — выдавливаю из себя.
— Нет, конечно, — Слэйн смеётся и качает головой. — Ты всего лишь должна быть рядом со мной, Энрика.
— Тогда какой смысл во всём этом? — удивляюсь я. Слэйн обходит стол и встаёт позади меня. Хочу обернуться, чтобы увидеть его глаза, но он блокирует все мои движения, расставляя руки. Я попала в капкан из его тепла, аромата и дыхания. Чёрт. Это так убийственно.
— В нас. В тебе и во мне, Энрика, — шепчет Слэйн мне на ухо. Моя кожа зудит от бегущих по ней мурашек. Они пробегаются моментально, и даже волосы на затылке шевелятся, но не от страха, а от слабости в ногах. Почему он так действует на меня? Слишком сильно действует.
— Мои личные тринадцать дней рая рядом с тобой. Таков был план изначально. Да, декорации поменялись, но мы снова вместе. Разве ты не хотела этого? Только честно, — Слэйн опаляет дыханием моё ухо. С моих губ срывается рваный вздох, и я облизываю губы.
— Я не думала об этом…
— Честно, пожалуйста, Энрика.
— Наверное, хотела. Я не знаю… правда. Не знаю, но всё это странно и жутко. Всё…
— Не думай о том, что тебя окружает. Думай обо мне. Это всё, что тебе нужно делать. Будь собой рядом со мной. Не бойся открыть в себе тёмные стороны. Они не сделают тебя хуже, просто позволят тебе идти дальше.
Поворачиваю к нему голову, удивлённая его словами. Наши лица так близко. Улавливаю его мятное дыхание и запах одеколона. Вижу, как его глаза вновь становятся оттенка индиго, и тону в них, как и раньше. У меня в горле так сушит, пока я пялюсь на его идеальные губы и вспоминаю, как они умеют брать. Они могут многое.
— А что касается мести… — Слэйн резко выпрямляется и отходит от меня.
Пытаюсь подавить странное наваждение, быстро моргая.
— …я тебе не скажу о своих планах, Энрика, потому что не могу доверять тебе, как раньше. Ты предала меня, и у меня много опасений на твой счёт. Я имею на них право, не так ли?
Он ждёт от меня ответа, но я не могу вымолвить ни слова. Язык прилип к нёбу. Что за чёрт? Я только и могу, что упиваться от восторга, рассматривая его сильное и мощное тело. Мой взгляд скользит по его бицепсу, обтянутому тонкой тканью.
— Энрика, — Слэйн щёлкает пальцами перед моим лицом, и я снова моргаю.
— Прости, я задумалась, — смущённо шепчу и быстро отворачиваюсь. Господи, что со мной не так?
— Не думай,
Ну, хватит. Его медовый, ласковый тембр сводит меня с ума, и я хватаю чашку с чаем, делая из неё два больших глотка. Лучше. Сейчас лучше.
— Хорошо, я тебя поняла. Но могу хотя бы больше узнать о том, что мы будем делать? Ты упоминал про ужин и о том, что там будет Фарелл, — мой голос хрипит, и я прочищаю горло.
— Я перепутал. Этот ужин у нас завтра. Сегодня обычный ужин с моей семьёй в их поместье. Они высокомерные задницы, но менее драматичны, чем моя тётя.
Вскидываю голову и озадаченно смотрю на Слэйна.
— То есть… подожди, мы поедем на ужин к твоей семье? А как же твой отец? Он ведь узнал меня, Слэйн. Да и твоя мама поймёт, что я та самая официантка из ресторана, — в страхе шепчу.
— Не переживай, отец не сделает тебе ничего плохого. Если рискнёт прикоснуться, то я отлично умею избавляться от надоедливых кавалеров. Мы покажем тебя им, вот и всё. Мама будет в восторге. Ты ей очень понравилась, и я упоминал в разговоре с ней сегодня утром, пока ты спала, что приеду не один, а со своей спутницей. Это впервые для меня. Я раньше никого не приводил в дом и не знакомил со своей семьёй. Для них это одновременно и праздничный, и траурный день, потому что именно с него начнётся игра против моего отца.
Некоторое время я перевариваю слова Слэйна и понимаю, что угодила в логово чёртовых змей. Это будет ужасный вечер. Я знаю уже наверняка. Его отец мой враг. Я враг для их семьи. Чёрт.
— Тебе не о чем переживать, Энрика. Будь собой, — говорит Слэйн.
— Это сложно. Я не могу спокойно смотреть на твоего отца. Я его ненавижу. Если бы могла, то убила бы, но совесть не позволяет, — злобно шиплю.
— Понимаю, Энрика. Наши чувства взаимны, но врага нужно истреблять медленно. Первое, это дать понять, что его план рухнул, и теперь он должен играть по другим правилам. Второе, водить кругами и делать вид, что согласен на все условия, которые он выдвинет. Он хочет власти, ты даёшь ему мнимую власть, наблюдая, как он будет доставать козыри из своих рукавов. Третье, дождаться, когда у него ничего не останется, и наступать. Четвёртое, когда он ослабнет и будет полностью в твоей воле, уничтожить. Чтобы дождаться падения врага, необходимо терпение, Энрика. Запомни это. — Слэйн с улыбкой касается пальцем кончика моего носа. Когда-то он тоже самое говорил про врагов. Я забыла об этом, но сейчас возвращаюсь в прошлое и пытаюсь поймать тот момент в памяти.
— Поешь, Энрика, нам не нужны голодные обмороки, — он своим голосом перебивает ход моих мыслей.
— Ты готов уничтожить своего отца? Раньше ты был против жестокости, — спрашиваю его.
— Он пытается уничтожить меня и не только. Из-за него пострадали люди, о которых я заботился. Время нежностей прошло. Он ударил меня первым, и я нанесу ответный удар. Жестокость — это насилие. А здесь бой без правил. Это разные вещи, Энрика, — холодно отвечает он.
— Но он твой отец. Я, конечно, разделяю твои чувства, но ты готов сам? Морально? — хмурясь, спрашиваю его.