Сладкий грех. Разрушение
Шрифт:
— Я знаю, но это лишнее. Мой парень обо всём позаботится. Он подоспел вовремя.
— Надеюсь, у него нет шрамов на лице, потому что этот мужчина явно не располагает к общению.
— Что? Каван был у тебя?
— Каван? Наверное, так его зовут. Он не представился, но вызвал скорую и полицию. Меня допрашивали сегодня. Он. Не полицейский, а именно он. Он задавал странные вопросы про то, кем ты мне являешься, что я знаю о тебе, и предложил денег, чтобы я отошёл в сторону.
— Придурок, — фыркаю я. — Это псих-помощник. Не обращай на него внимания. Он же не причинил тебе вред?
— Нет, но хотел. В его глазах было что-то
— Теперь ты понимаешь, что это опасно. Я опасна для тебя. Мэйсон, послушай…
— Энрика, давай без всей этой чуши. Я твой друг. Я…
— Нет. Ты мне не друг. Ты мне никто. И если твоя жизнь для тебя чушь, то это ужасно, Мэйсон. Нет. Я прошу тебя больше не звонить, не писать, не приезжать ко мне, пока я сама этого не сделаю. Просто послушай меня и не нарушай правила. Когда я разберусь в этой проблеме, то обещаю, что мы придумаем что-нибудь куда лучше, чем выбор гробов. Пожалуйста, Мэйсон, не влезай в это дерьмо. Хорошо? — сдавленно произношу я.
Он тяжело вздыхает в трубку.
— Хорошо. Я не хочу подставлять тебя, поэтому не буду мешать тебе. Но, Энрика, я не знаю, в какое дерьмо ты вляпалась, но эти люди опасны не менее, чем те, кто напал на тебя. Твой парень, вообще, не должен был допустить подобного. Он хотя бы знает, что тебе требуется защита? Не просто кулаки и разговоры, а настоящая вооружённая защита?
— Да, он в курсе. Он сможет защитить меня. Он… часть этого дерьма.
— Это ведь не мафия, да? Не эти идиотские группировки?
— Нет. Это куда хуже.
— Если тебе будет что-то нужно, то я всегда на связи. Меня выписали, и я дома. Ты всегда можешь позвонить мне, и я заберу тебя к себе. Обещаешь, что не будешь искать неприятности себе на задницу?
— Конечно, — с улыбкой вру я. Неприятности даже искать не нужно. Я и есть эта неприятность.
— Ладно. Тогда до связи. Позвони мне хотя бы для того, чтобы я не переживал за тебя. Идёт?
— Да. Будь счастлив, Мэйсон. Прощай.
— До встречи, Энрика.
Отключаю звонок и горько вздыхаю. Он, правда, мог быть хорошим другом для меня. Но, увы, со мной опасно. Дейзи уже пострадала. Меня чуть не похоронили заживо. Слэйн стал убийцей. Не знаю, что ещё подкинет мне эта жизнь, но я и так по горло в дерьме.
Я помню слова Мэйсона, и они мне помогли во многом. Он сказал, что я должна идти дальше. Открывать запертые двери, чтобы освободиться от оков прошлого. А двери ведут в тайны семьи Нолан. Именно их двери мне и придётся открыть, точнее, двери воспоминаний Слэйна. Мне страшно узнать, сколько боли он пережил, и кто он такой на самом деле. Человек, так легко убивающий других. Ножом. Человек готовый, как животное, разорвать любого, если тот угрожает мне. Человек, которому перечеркнули будущее. Но я хочу помочь ему. Хочу. Если я помогу ему, то помогу и себе, а там кто знает, что будет.
Такси останавливается по адресу, указанному Слэйном в карточке. Выхожу из машины и удивлённо смотрю на церковь перед собой. Тихий район. Ночь. Никого нет рядом.
— Мисс Иде.
Кричу от страха и отпрыгиваю в сторону.
Надо было радоваться тому, что я одна, потому что теперь я уже не одна и знаю этих людей. Они подвозили меня, и это немного успокаивает тем, что они работают на Слэйна, а не на его отца. Хотя… уже не уверена. Если его отец руководит всем, то он может приказывать и им.
— Мы проведём вас
Киваю и сжимаю в кулаке перочинный ножик. На всякий случай взяла. Неизвестно, какие варианты смерти мне ещё подготовили. Но мы быстро поднимаемся по лестнице, и передо мной открывают двери церкви.
Слэйн выбрал странное место для встречи. Вхожу в тихую церковь, где пахнет свечами и ладаном. Меня окружают лавки и томики Библии, впереди расположен большой крест с распятьем. Замечаю одного человека, сидящего на скамье впереди, и иду к нему. Это Слэйн. Он поднимает голову, и я натягиваю улыбку.
— Привет, — шепчу я.
Слэйн кивает мне и указывает на место рядом с собой. Когда я сажусь, то повисает неловкое молчание. Мы сидим в абсолютной тишине, Слэйн смотрит перед собой, и я любуюсь его твёрдым подбородком, покрытой щетиной. Он снова в белой рубашке и брюках, а мне бы так хотелось его видеть таким, как ночью. Обычным, а не высокомерным засранцем.
— У каждого злодея должна быть своя мелодия. Музыка, под которую он идёт, двигается и совершает плохие поступки. Музыка, означающая смерть в его лице. Это его предупреждение о том, что прямо сейчас стоит спрятаться, — негромко и спокойно говорит Слэйн.
В этот самый момент я замечаю движение впереди. Выходят парни с разными музыкальными инструментами. Они рассаживаются по местам. Прочищаю горло, чувствуя себя довольно глупо в стенах церкви. Я слышала о том, что в церквях проводятся музыкальные вечера, но довольно странно прийти сюда со Слэйном, чтобы послушать музыку. Словно это всё неправильно.
Звуки скрипки наполняют пространство. Музыка отдаётся эхом, делая каждый звук объёмным и сильным. Хор начинает петь, и я узнаю мелодию. Моцарт. Реквием ре минор. Я не сильна в музыке, но слышала эту композицию.
Я слушаю каждый звук, каждый голос, каждый музыкальный инструмент. И это восхитительно, если честно. Музыка настолько сильная и мощная, что она врывается в моё тело, и вместо красоты я вижу уродство, ощущаю боль и страдания. Чувствую, как эмоции проходят сквозь моё тело и задерживаются в груди, оставляя там кровавый отпечаток.
Слэйн сидит неподвижно и смотрит перед собой. Его желваки ходят на лице. Он сжимает зубы, и мышцы его лица дёргаются, словно он видит что-то, и это причиняет ему муки. Его ладони, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки. С каждой секундой пения хора, который становится всё сильнее и громче, я жду, что Слэйн сейчас прыгнет вперёд и сбросит обличие человека. Воздух рядом с ним становится тяжёлым и даже острым. Я едва могу дышать нормально. Он поворачивает ко мне голову, и я вздрагиваю, ужасаясь тому, какими светлыми, практически белыми и ледяными стали его глаза. В его взгляде сквозит приказ бежать и скрыться, иначе он убьёт меня. Его глаза разрывают моё сердце. И мне бы схватить вещи, бросить всё, но я смотрю ему в глаза. Они блестят холодом, сверкают, словно бриллианты. Я неосознанно тянусь рукой к его лицу. Слэйн шипит и отодвигает голову, но я всё же кладу ладонь ему на щеку. Он жмурится, словно мои прикосновения причиняют ему невыносимую боль. Он как дикое животное, которое боится ласки, хочет укусить меня и предостерегающе рычит, но я глажу его лицо, говоря ему о том, что не нападаю. Он, правда, мне напоминает брошенного и большого волка. И в этот момент я понимаю так много, но всё это превращается в какие-то жалкие обрывки моих мыслей, которые исчезают в моей голове.