Сладкое вино любви
Шрифт:
Тесс забежала вперед.
– Солнце слишком высоко. Фотография не получится. Ты всегда говоришь, что лучше снимать утром или вечером.
– Да, сейчас полдень. Вот видишь, тебе повезло больше. Ты можешь рисовать при любом освещении.
Прямо перед ними на дорожку выпорхнула пташка, за ней другая.
Оливия остановилась и заглянула под куст.
– Там гнездо, – тихо проговорила она. – Смотри!
Тесс на цыпочках подкралась к кусту и остановилась в нескольких шагах от гнездышка.
– Погляди! – сказала
Из маленького кругленького гнездышка, сплетенного из сухих травинок и прутиков, высунулись крошечные желтые клювики.
– Три птенчика? – шепнула Оливия.
– Четыре, – так же шепотом откликнулась Тесс. Она потихоньку отошла назад, увлекая за собой мать. Усевшись неподалеку от гнездышка, девочка тихонько пояснила: – Если мы подойдем слишком близко, их родители испугаются и не прилетят обратно, тогда птенчики погибнут от голода. – Она открыла блокнот.
Оливия наблюдала за дочерью, удивляясь, как ребенок с затрудненным визуальным восприятием может с легкостью воспроизводить на бумаге образы окружающего мира. Конечно, рисункам Тесс пока не хватало мастерства, она еще не умела накладывать тени, полутона, но это придет со временем. Ее наброски напоминали лаконичные линии эмблемы «Асконеета», а характер и настроение были схвачены верно.
И это ребенок, который в раннем детстве никак не мог научиться играть в конструктор и до сих пор не умел складывать «пазлы». Ребенок, которому нравится учиться, но для которого чтение – сущее наказание.
Тесс была права. Солнце слишком высоко, и фотографии виноградника не получатся, так что Оливия принялась фотографировать Тесс за рисованием. Очаровательная картина – девочка присела на землю и, то и дело, поправляя очки, сосредоточенно переводя взгляд с птичек на лист блокнота, уверенно чертит угольком по бумаге.
Оливия снимала Тесс, разглядывавшую птенчиков, обрадованную возвращением их родителей, ужаснувшуюся при виде кота, крадущегося к гнезду.
– Мама, это же Бак! – воскликнула Тесс, вскакивая ни ноги. – Как бы он не съел птенчиков. – Она встала между котом и гнездом и протянула руку к Баку. – Хороший котик, хороший. – Кот нагнул голову и потерся о ее ладонь. – Пойдем вон туда, в дальний конец ряда. Покажешь мне дорогу? Идем, Бак, идем, котик.
Кот побежал за ней, и Оливия сфотографировала их обоих. Бак прогнулся и пролез под кустами в следующий ряд, распушив свой грязный хвост. Тесс бросилась за угол и скрылась за стеной листвы.
Оливия с улыбкой повесила фотоаппарат на шею и отправилась вслед за ними. Она не видела Тесс, но по ее возгласам догадывалась, что дочь где-то поблизости.
Она шла, просматривая ряды в поисках Тесс. В последнем ряду она обнаружила ее в обществе кота и его хозяина. Как сидел у ног Саймона, а Тесс стояла чуть поодаль. Саймон в темных очках прореживал листву.
Оливия подошла к дочери, надеясь
Саймон мельком взглянул на них, всем своим видом показывая, что их присутствие его раздражает и отвлекает от работы.
– Вы снова подрезаете листья? – спросила Тесс.
– Да, – ответил он, не глядя на нее.
– И это все, чем вы занимаетесь?
– Нет.
– Но при мне вы всегда только это и делаете.
– Это потому, что ты играешь, пока я работаю.
– Я не играю, а учусь.
Он срезал листок и угрюмо согласился:
– Ну хорошо, учишься.
Тесс приблизилась к кустам и, наклонившись, стала рассматривать крошечную завязь.
– Какие жалкие. Когда они станут похожи на настоящий виноград?
Саймон бросил сердитый взгляд в сторону Оливии. Она беспомощно развела руками. Он взрослый человек и может сам за себя постоять. Кроме того, ей и самой было любопытно узнать, как созревает виноград.
Саймон внимательно осмотрел куст и срезан еще один лист.
– В августе.
– А почему так нескоро?
– Виноград долго зреет.
Тесс недоверчиво разглядывала гроздь.
– А вы уверены, что это виноград?
Он вытер ладонью пот со лба и сдержанно ответил:
– Да, уверен.
– Мой вопрос закономерный, – с достоинством отпарировала Тесс.
Саймон смерил ее взглядом.
– Это же надо – «закономерный»! Ты еще слишком мала, чтобы употреблять такие слова. Вряд ли ты понимаешь, что они означают.
– А вот и понимаю! Не глупее вас!
Оливия не видела лица Тесс, но хорошо знала ее тон. Они ходят по тонкому льду, но Саймон этого, похоже, не чувствует.
А вот его кот, напротив, весь ощетинился и переводил настороженный взгляд с Тесс на хозяина.
Оливия готова была вмешаться и разрядить обстановку, но Тесс ее опередила:
– А чем еще вы занимаетесь?
Саймон перешел к следующем кусту и заправил верхние листочки под проволоку.
– Рыхлю почву.
– Рыхлите почву?
– С помощью специальной машины, которая вспахивает землю и дает почве дышать.
– А зачем?
Он устало вздохнул:
– Чем больше отверстий в почве, тем ей легче дышится. А там, где ты стоишь, земля не дышит. Ты портишь мою работу.
Тесс постояла немного, потом отступила в сторону, к другому кусту.
– Тесс, – окликнула ее Оливия, но дочь словно не слышала.
– Откуда вы знаете, какие листья надо срезать? – допытывалась она у Саймона.
Саймон покосился на Оливию.
– Знаю, и все! – отрезал он.
– Но как?
– По опыту.
– Вы только так говорите! Нет у вас никаких правил. Срываете листочки, где вздумается. – В мгновение ока девочка сорвала с куста несколько листьев.
– Тесс! – Оливия бросилась к дочери. Но Саймон ее опередил.