Слава предкам
Шрифт:
Еще Сергей вспомнил о своем сегодняшнем обещании ей, он размышлял о нем, улыбаясь. Юноша понял, что все у него теперь есть, что сегодняшний день – самый лучший из всех, которые он прожил.
«Что за страсть? Отчего она меня так сильно тянет к себе?» – быстро пронеслось в его голове.
Вдруг все прервало, затмило другое. Пришло требовательное желание выйти тихонько из дома, пуститься бегом обратно в село, прокрасться к окну ее дома, позвать ее как-нибудь и все повторить, а от нее утром сразу в школу.
«А вдруг уже спит?» – промелькнула мысль, Сергей побоялся помешать ее сновидениям.
Долгий день вымотал юношу,
Сергей стал воображать тот момент, когда он сможет насладиться встречей с ней еще раз. Мягкая темная летняя ночь глядела на него из окна, на небе сияла луна. Уже прошло больше двух часов, как Сергей воротился домой, юноша маялся в кровати то с закрытыми глазами, то смотря в потолок или на стены. Но он не видел того, что было перед ним, видел только ее красивое лицо. Сколько он ни старался забыться, томные мысли снова, снова и снова вставали перед его сознанием. До позднего часа Сергей ворочался с боку на бок. Наконец засыпающий юноша прислонился лбом к стене и, не замечая того, начал впадать в темнеющую бездну. Наступила тьма.
II
На следующий день, как заведено всегда, летнее утро в доме началось очень рано, сразу после зари, заглянувшей в окна. С появлением пронзительных лучей восходящего солнца началось привычное торопливое движение его обитателей, раздавались их голоса. В деревне лужи, оставшиеся от вчерашнего прошедшего дождя, подсыхали под большой огненной звездой, плывущей по небу и заливавшей светом все, что было на ее пути. Все вокруг зеленело внове, зарождалась дневная жара. Дом быстро опустел, все разошлись по своим делам. Сначала на учебу отправился Сергей, после него Иван ушел в село.
От кровати старика шел сильный запах нечистот. Дед, как казалось Вале, не спал никогда, с ночи до утра у него были выпучены глаза, они будто всегда глядели перед собой.
– Наложил, сходил опять, паскуда, – сказала мать, содрогаясь от отвращения, ненавидящим взглядом смотря на голое тело отца.
Валя принялась наблюдать, как Антонина сначала тяжелым усилием перевернула деда в угол между стеной и постелью, а потом быстро убирала за ним.
«Бесполезное туловище, одно ярмо на шее, поскорее бы на тот свет отправился», – презрительно думала женщина о старике, вытирая с его кожи его же нажитки.
– Ох, сколько еще натерпеться-то придется? – в никуда устало задала вопрос Антонина. – Быстрее бы помер, одна-то прямая и дорога.
Закончив возню, мать повернулась к дочери и приказным тоном наказала.
– Никуда не уходи из дома от деда, возьми ножницы, обрежь ему ногти, вон какие отросли.
Большая работа торопила женщину, покончив с хозяйством, она вышла из избы и, захлопнув за собой дверь, оставила дочь со своим отцом. С ее уходом наступила абсолютная тишина, настал тихий короткий отрезок времени в долгой судьбе дома. Кроме внучки и безмолвного деда, в доме никого не было, домашние должны были вернуться поздно.
«Сегодня она опять его не покормила», – заметила Валя, но не стала ничего спрашивать.
Мать приказала, нужно выполнять. Внучка, оставшись наедине с дедом, тотчас же подошла с ножницами к постели старика с возложенным матерью поручением. Посмотрев на дедовы пальцы, Валя убедилась, что ногти действительно отросли, их надо бы состричь. Девочка села на колени и напряженными движениями рук стала стричь острыми ножницами выросшие ногти, под которыми находилась грязь.
Наверху темнели разорванные края плывущих по небу грозовых туч, в деревню усилившийся ветер пригнал их к обеду. Поток солнечных лучей прекратился, день за окном изменился, превратился в непогожий. Тенью накрыло всю деревню. Валя глядела в окно, прижавшись лбом к холодному стеклу. Она с нетерпением ожидала, когда прогремит первый гром и где заблестит и обожжет небо первая молния.
«Скверная погода», – думала Валя, смотря на закипевшие тучи.
Скоро в доме стало совсем темно. Поднимая столб пыли, со страшной силой бушевал поднявшийся ветер.
– Чур меня, чур! – сказала вслух девочка.
«Червей зато после наловлю и построю для них колхоз», – придумала затею Валя, оторвавшись лбом от стекла.
На месте прикосновения остался след.
«Где же Мурка бегает? Ненастье на дворе, намочится же, дуреха», – спохватилась девочка.
Ей очень захотелось увидеть свою кошку, обнять ее и полежать вместе, прижаться к ее шерстяному теплу, идущему из нутра.
Валя ходила по комнате взад-вперед без дела, когда наконец услышала, что где-то далеко глухо загромыхало. Звук прогремевшего удара пробудил в девочке приятное возбуждение, она тут же подбежала к окну. Приближалось буйство природы, Валя всматривалась в тучи, пытаясь взглядом ухватить красоту молний. Ей нравилась их впечатляющая мощь. Смотреть на их огромные блистания было сплошным удовольствием. Резко трахнул гром, его сильный перекатывающийся грохот испугал девочку. Наступило затишье. Перепугавшись, Валя сидела неподвижно и только глядела в окно, не отрываясь. Сквозь черные тучи сверкнула молния и осветила все вокруг, после нее раздался еще один раскат грома. Из неба, затянутого тучами, неровно начали падать первые крупные капли летнего дождя. Вдруг резко и сильно дробным стуком забарабанили тысячи водных телец, сверху на землю хлынул ливень.
«Крепкий дождь», – подумалось Вале.
То и дело над деревней гремели бесконечные раскаты грома, девочке очень хотелось побегать под дождем во дворе, но в то же время было страшновато из-за молний. Вале не надо было напоминать, как одна молния попала в чурбак на соседнем дворе и что с этим чурбаком было потом.
«Вот бы узнать, к вечеру исправится?» – поджав губки, подумала сидящая у окошка и смотрящая на потемневшее небо девочка.
Дождь шел и шел, Валя сидела и смотрела. Нежданно сотворилось совершенно невообразимое. Прямо перед ее глазами ослепительная молния выскочила из прячущих ее туч и резко ударила в землю прямо перед избой. От увиденного великолепия и ужаса у Вали зашевелились волосы на голове.
«Никто не поверит!» – думала прижавшаяся к холодному стеклу лицом Валя.
Отгремел последний оглушительный гром, продолжавшийся дождь умерил свой пыл. За окном стало сыро, вымокшая земля щедро полита небесами.
Тишину прерывала залетевшая толстая муха, кружащаяся понятным только одной ей путем по комнате.
Валя начала понимать, что означал запрет матери подходить к деду. Его никто не должен кормить, он умрет с голоду. Это будет их семейная тайна, которую она не должна никому говорить и которую обязана держать при себе.