След крови
Шрифт:
— Мы так и не занялись взаимным контролем. А уже давно пора.
— Может, на следующей неделе?
— Нет, Мадлен, тебе же известно, что говорится в руководстве по врачебной этике·, врачей, практикующих бесконтрольно, нужно подвешивать на ближайшем дереве и нещадно бить хлыстом. Поэтому мы организуем взаимный контроль сегодня вечером — после работы, за рюмочкой.
Она смотрела, как он старается открыть дверь в свой кабинет, пытаясь одновременно удержать портфель, коробку с завтраком и кипу корреспонденции. Криво сидящие на переносице очки, рыжеватая шевелюра дыбом, филейная часть намного шире, чем раньше… Похоже, житейские мелочи слишком тяжелы для бедолаги! Мадлен подбежала, чтобы поднять
— Понедельник — тяжелый день, — мрачно повторила Мадлен в собственном кабинете и раздвинула шторы. Особенно после ужасного дня рождения, разрыва с любовником, субботних посиделок — чтобы прогнать тоску-печаль — с Патрицией, приятельницей, с которой они бегали по утрам, и Джейн, владелицей местной галереи. А после — воскресное похмелье, от которого буквально раскалывается голова.
Она наполнила кофейную чашку из графина с питьевой водой и полила цветы в горшке. В солнечном свете всюду отчетливо виднелся тонкий слой пыли, и Мадлен почти пожалела о том, что запретила Сильвии входить с тряпкой в свой кабинет. Она вытащила пару бумажных салфеток из коробочки возле стула пациента, смочила их водой и размазала пыль по поверхности стола. Она подняла телефонный аппарат, чтобы протереть под ним пыль, и на мгновение заколебалась. Можно позвонить Гордону и потребовать более детальных объяснений, почему он вел себя как донжуан. Нет, он сам все испортил, и если ему есть что сказать, черт возьми, то мог бы и позвонить!
Внезапно через стену, смежную с кабинетом Джона, донесся пронзительный женский крик. Опять миссис Неттл чем-то недовольна. Мадлен неоднократно во время сеансов взаимного контроля говорила, что Норе Неттл необходимо пролечиться у психиатра, а не у психотерапевта. Но Джон упрямо стоял на своем. Добрый старина Джон — внимательный и квалифицированный терапевт. Он был слишком мягок для подобной работы. Они встретились в институте Бата, когда проходили психотерапевтическую практику. Мадлен только что приехала в Великобританию, это было вскоре после смерти Форреста. Они с Джоном с самого начала почувствовали взаимную симпатию. А то, что она была родом из Ки-Уэста, оказалось отличной рекомендацией для этого весельчака. Казалось, самой судьбой им было предначертано начать совместное дело. В течение трех лет дела шли просто великолепно. Мадлен объясняла это тем, что ей трудно было бы найти коллегу, партнера и друга лучше Джона.
Зазвонил телефон. Должна была прийти новая пациентка, какая-то залетная пташка, записавшаяся в пятницу. Мадлен сняла трубку.
— Спасибо, Сильвия. Пусть войдет.
— Нет-нет, подождите, — сказала Сильвия приглушенным голосом. — Она как раз входит в приемную. Вам звонит мать.
— Моя мать? — Мама очень редко звонила ей, а на работу — лишь однажды. — Ладно. Соединяй. Мама, ке паса? [7] — обеспокоенно поинтересовалась Мадлен. — С тобой все в порядке?
7
Что случилось? (исп.)
Из-за сильного кубинского акцента голос Росарии звучал по телефону отрывисто, с придыханием.
— Поезжай домой, ми иха, [8] поезжай домой и запри двери.
Мадлен раздумывала, затевать нудный спор или же просто ответить «хорошо, поеду». Она терпеть не могла, когда ее выводили из равновесия перед приходом пациента.
— Хорошо, мама, поеду, если ты считаешь это необходимым.
— Со мной в ночи говорил Педроте, велел мне бросить ракушки каури, чтобы получить откровение свыше.
8
Доченька (исп.).
— Да?
— Я бросила, и откровение было однозначным. Сегодня для тебя день полон опасностей, ми иха. Ты слышишь, что я говорю? Незнакомый человек… незнакомец хочет ворваться в твою жизнь, он… — Ее голос затих, послышался резкий щелчок. Похоже, кто-то вырвал трубку из рук матери и положил на рычаг. Она явно вошла в сестринскую и самовольно сделала звонок.
Мадлен мгновение стояла как вкопанная, с трубкой в руке. Мама так внятно говорила… Это хороший знак, да? Она стряхнула оцепенение и нажала кнопку селекторной связи, велев Сильвии впустить пациентку.
Она быстро оглядела кабинет: салфетки (они должны быть на всех сеансах, но на первом особенно), стулья на месте, записи спрятаны. Она откинула со лба выбившуюся прядь и быстрым движением нанесла блеск на губы.
Раздался стук.
— Здравствуйте! — поздоровалась Мадлен, открывая дверь. — Вы, должно быть, Рэчел Локлир.
Она пожала посетительнице руку. Ответное рукопожатие — самый первый ключик к состоянию пациента, его прошлому и типу личности — было коротким и безвольным. Как у человека, не привыкшего пожимать руки. Возможно, из-за социального положения, и уж наверняка — из-за воспитания.
— Меня зовут Мадлен Фрэнк.
— Знаю.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Она сделала приглашающий жест, указывая на стул напротив своего стола.
Мадлен молча ждала, предпочитая дать пациентке возможность самой начать сеанс, не торопя се вопросами и не предпринимая попыток как-то успокоить. На вид женщине было года тридцать три. Немного грубоватая на вид, с суровым выражением лица и бегающими глазами. Едва заметные шрамы от подростковых угрей, выразительный контур сломанного носа… Несмотря на это, даже на слегка недружелюбную манеру поведения, она была на удивление привлекательна, можно сказать, красива. У нее было необычное лицо, в форме сердечка, с широкими скулами, и длинная, изящная шея. Волосы — густые, роскошного темно-рыжего цвета — доходили до лопаток. Самой яркой чертой ее были глаза: изумительные, светло-карие, раскосые и глубоко посаженные, они придавали лицу хитрое, как у лисы, выражение. Женщина была слишком худой; узкие черные кожаные джинсы, заправленные в поношенные ковбойские сапоги, обтягивали ее длинные ноги.
— По правде говоря, я не хотела сюда приходить, — заявила она после мучительно долгой паузы, — и у вас нет скидок для таких ранних пташек.
— Да, терапия — вещь дорогая, — заметила Мадлен нейтральным тоном. — Вы здесь вопреки своему желанию. Как такое возможно?
Посетительница взглянула на потолок.
— Знакомый работник социальной сферы настаивал на том, чтобы я попробовала терапию.
Мадлен решила никак не комментировать услышанное, но Рэчел Локлир вызывающе посмотрела ей в глаза, явно ожидая реакции на то, что пациент находится у врача по принуждению. За стеной продолжала вопить Нора Неттл. Мадлен мысленно выругалась.
— Она сказала, что я псих, что мне следует посетить психиатра и проверить голову.
«Я уверена, что социальный работник тебе именно так и сказала», — подумала Мадлен, внимательно слушая вошедшую, но никак не реагируя на весь этот вздор.
После еще одной минуты молчания Рэчел сказала:
— Думаю, теперь я могу себе позволить визит к врачу. Недавно умер мой отец. Он оставил мне двадцать восемь тысяч фунтов. И дом.
— Соболезную, — заметила Мадлен и отметила для себя, что, по-видимому, сама пациентка нисколько не переживает по этому поводу.