След на афганской пыли
Шрифт:
– Конечно же, как я сам не догадался предложить вам свои услуги? Простите.
– По произношению я понимаю, что вы мой соотечественник – британец. – Журналистка уже всеми пальцами уцепилась за локоть биохимика.
– Да, – растерянно пробормотал «ботаник».
– Погодите-погодите, – прищурилась журналистка, – произношение подсказывает мне, что вы из… – она кокетливо приложила ярко накрашенный ноготь к губам, – из Ливерпуля.
– Не из самого города. Я родился в провинции, но не очень далеко, это всего в тридцати милях…
– Ливерпульский диалект нельзя спутать ни с каким другим, – игриво улыбалась
Легкий румянец выступил на щеках молодого медика. Он спокойно мог препарировать принесенную в лабораторию человеческую печень, вскрывать желудок покойника, пролежавшего в пустыне не один день, но не мог унять дрожь, ощущая у себя под боком живую, энергичную и соблазнительную женщину. А журналистка старалась, она намеренно припадала на правую ногу, при каждом шаге касаясь предплечья биохимика высокой упругой грудью.
– Вы так любезны, вот уж не ожидала встретить в этой дикой стране образованного соотечественника. В лучшем случае думала – вы янки. Они такие грубые, в них нет европейского лоска.
Биохимик просто таял от этих слов. Хотя кого еще можно встретить вблизи Королевского госпиталя? Парень за всю свою не такую уж и долгую жизнь ни разу не решился сам познакомиться с женщиной. Он практически не слышал теперь самих слов, не понимал их смысла, различал лишь интонацию – бессмысленное милое щебетание. Военный медик не успел и опомниться, как оказался у парадного входа в гостиницу, где обитали международные журналисты, освещавшие события в Афганистане.
– Вот мы и пришли. – В голосе журналистки послышалась неподдельная грусть. – Обычно эта дорога кажется мне такой долгой, а теперь, несмотря на сломанный каблук, она пролетела за одно мгновение.
– Рад был помочь вам, – промямлил биохимик.
Он избегал смотреть женщине в глаза, чувствовал себя абсолютно растерянным.
– Спасибо вам. – Журналистка разжала кулак, на ладони у нее лежал одинокий, беспомощный каблук-шпилька. – Даже не знаю, что бы я без вас делала!
Женщина явно выжидала. Но тюха словно язык проглотил. Он смотрел завороженным взглядом на спутницу – как кролик на удава, готовый сам пойти в пасть хищнику. Женщине достаточно было поманить его.
– Вы, наверное, сразу после службы… И голодны? Ничего особенного предложить вам не могу. Хороший кенийский кофе и печенье… – прозвучало многообещающе.
Буйная фантазия молодого человека дорисовала картину: гостиничный номер, двуспальная кровать, терпкий запах кофе…
– Это будет удобно? Я не скомпрометирую вас? – Биохимик смотрел на носки собственных туфель и, не рискуя поднять глаз, изучал маленькое пятнышко на замше.
– Боже мой! Вы получили слишком хорошее воспитание.
– Вы тоже, – с усилием выдавил из себя молодой человек и обозначил движение рукой к спутнице.
Это была победа. Наконец-то «клиент», можно сказать, перешел к активным действиям. Он, стыдливо прищурившись, протянул журналистке ладонь. Та задержала
– Вон там я и живу. Не слишком шикарно, но это у меня и офис и квартира…
По коридору сновали журналисты. Гостиница не отличалась обилием удобств. В ней не было не то что горячей воды, но и не каждый день из крана текла холодная. Потому приходилось набирать чайники и колбы кофеварок в холле на этаже из огромных пластиковых бутылей с минералкой не только для того, чтобы попить, но и помыться. Британская журналистка по дороге раскланивалась с недоумевающими коллегами из других стран. Никто из них не мог понять, что заставило эффектную, преуспевающую профессионалку связаться с каким-то «недоумком-ботаником», преданно заглядывающим ей в глаза. В ответ журналистка сдержанно кивала. В конце концов, это было ее личным делом. Мало ли у кого какие пристрастия? А может, и служебная необходимость.
Журналистка замешкалась, выцарапывая ключ из кармана тесно облегающих джинсов, отворила номер и, злясь на недогадливость спутника, подпихнула его в спину.
– Проходи же. – Ей было невыносимо стыдно и перед биохимиком, и перед коллегами за то, что она сейчас вытворяла.
Но как любила она говорить сама себе: «пять минут позора – и ты в дамках». Нужную информацию задаром не добудешь. Расплатой могут быть деньги, но это самый безобидный вариант. Обычно приходится расплачиваться услугами: или пропиарить какого-нибудь мудака-террориста в СМИ, рассказывая, какой он «великий и ужасный», или же сделать слив компромата по заказу, или же… секс.
Ключ с тихим хрустом провернул сердцевину дверного замка изнутри номера. Женщина кокетливо покачала колечко на мизинце, а затем ключ скользнул в вырез блузки.
– Теперь ты отсюда просто так не выйдешь, – открытым текстом заявила журналистка.
А с этим лохом и не стоило церемониться, он широко распахнутыми глазами, не мигая, смотрел, как расстегиваются мелкие перламутровые пуговицы. Биохимик не мог, да и не хотел сопротивляться. Он лишь не знал, с какой стороны подступиться к очаровательной журналистке. Женщина сложила губы «трубочкой» и застыла, ожидая поцелуя. Военный медик коснулся ее губ.
– Ты такой опытный любовник, – прошептала она после неумелого поцелуя и придержала мужскую ладонь на застежке джинсов.
– А ты… такая… такая… – Молодой человек не находил слов, они в одно мгновение улетучились у него из головы.
– Я знаю, – плохо скрывая отвращение, прошептала женщина, – но я до сих пор не услышала, как тебя зовут. Согласись, это все же неправильно: целоваться, не зная имени… И того, где ты работаешь или служишь? Вот я журналистка…
«Акула» пера и микрофона неплохо знала свое дело, имела богатый опыт. Еще ни разу не случалось, чтобы она не вытянула нужную ей информацию. Перед ее напором не смогли устоять даже полковники и один генерал. Что уж говорить о младшем офицере Королевской медицинской службы?