След Золотого Оленя
Шрифт:
Другие любопытные находки оказались в яме с останками принесенных в жертву лошадей. Ее начал было раскапывать Савосин, но потом занялся расчисткой погребальной камеры.
Теперь, закончив работы в камере, мы принялись докапывать эту яму. Кожаная сбруя давно истлела. Но, видно, она была богатой и нарядной, судя по сохранившимся украшениям из золота и серебра.
В одном уздечном наборе оказались серебряные пластины. На втором серебро было покрыто сверху еще тонким листовым золотом. Нащечные бляхи золотого набора были сплошь разукрашены изображениями различных животных:
Серебряный набор был попроще. Его крупные бляхи были украшены изображениями бычьих голов с грозно выставленными рогами.
Интересны были железные и бронзовые удила с продетыми в их кольца псалиями — металлическими палочками, за которые крепился повод. Один конец каждой псалии украшала головка барана, другой — конское копыто.
Все изображения животных были выполнены с таким мастерством и изяществом, что ими нельзя было не залюбоваться. Знаменитый скифский звериный стиль являл себя тут во всей красе и великолепии.
Кроме того, мы нашли около двух десятков бронзовых колокольчиков с железными язычками и серебряных бляшек, скрепленных между собой тонкими бронзовыми цепочками. Этот набор украшал грудь скакуна, весело звеня при каждом его шаге.
Как ни интересны были уздечные наборы, они, к сожалению, тоже не давали возможности даже примерно определить, раскопали мы погребение скифа царского или земледельца. Ведь убранство коней с подобными украшениями было весьма похожим по всей степи от Карпат до Алтая — и даже не у скифских племен.
Так что родина Золотого Оленя оставалась по-прежнему скрытой от нас, хотя, возможно, и находилась где-то совсем неподалеку.
Больше нам тут делать было нечего. Надо переезжать на новое место, искать другой курган. Где?
Мы свернули лагерь, сложили все мешки и ящики в машину, взгромоздились на них и заехали в поселок, чтобы поблагодарить Петровского и трактористов за помощь и попрощаться с ними.
А потом бесконечная дорога снова повела нас в степь.
За годы раскопок я как-то по-особенному полюбил чудесную повесть Чехова «Степь», часто перечитываю ее и многие места знаю уже наизусть. Вот катится бричка по степной дороге, и Чехов мимоходом отмечает: «Точно она ехала назад, а не дальше, путники видели то же самое, что и до полудня». Можно ли выразительней и лаконичней передать величавое однообразие бесконечных степных просторов?
Опять мы придирчиво осматривали каждый встречавшийся на пути курган и не знали, где же остановиться. Это было мучительно. Я и в самом деле чувствовал себя каким-то авантюристом-кладоискателем. Но, помня совет Казанского проверить район пообширнее, все не давал команды остановиться.
Наконец не выдержал. Миновав Томаковку, где в прошлом веке раскопали интереснейшую Острую могилу, мы облюбовали группу стоявших недалеко друг от друга довольно больших курганов возле деревни Михайловки и начали выбирать место для лагеря.
Тут нам повезло. Место мы нашли неплохое, а главное — великолепную помощницу — начальницу
Это была миловидная, веселая женщина лет сорока, в кожаной куртке и с характером и повадками полководца, за что все и называли ее даже в глаза «Василием Ивановичем». Командовала она своими лихими механизаторами по-чапаевски, и слушались они ее беспрекословно.
Выслушав мою просьбу выделить нам на недельку бульдозер и скрепер, она кивнула и деловито поправила:
— Два бульдозера и два скрепера. Чтобы побыстрее освободились. Завтра к шести утра будут.
А от предложения заключить договор и оплатить аренду машин небрежно отмахнулась.
— На что мне ваши гроши. Я же, срывая вам курган, свою работу выполняю: улучшаю планировку полей. Так за что же буду с вас деньги брать? Выбирайте курган. Завтра машины будут.
Савосин, когда я восторженно рассказал, вернувшись в лагерь, об этом коротком деловом разговоре, мечтательно проговорил:
— Вот бы пристроиться к ее отряду и раскапывать курган за курганом. Прекрасно бы работа пошла.
Незачем подробно рассказывать, как мы раскапывали второй курган. Сначала заложили контрольные скважины и убедились: курган скифский. Рано утром бульдозеры пошли на приступ, строгая сверкающими ножами курганную насыпь, а скреперы отвозили землю в сторону. Потом настанет пора взяться нам за лопаты, а затем и за более тонкие орудия труда: медорезные ножи, кисточки, резиновые груши. Пойдет работа кропотливая, медленная, однообразная. Все повторяется при раскопках каждого кургана, так что рассказывать об этом не стану, а расскажу лишь о неожиданностях и загадках, с которыми мы столкнулись. Это произошло уже на третий день, когда курганную насыпь срыли еще едва наполовину.
— Стой! — крикнул Савосин, размахивая руками и бросаясь прямо под нож бульдозера.
Машина дернулась и замерла. Я подбежал к Савосину и увидел хорошо заметную полоску более рыхлой земли, рассекавшую сверху вниз курганную насыпь.
— Ты думаешь — лаз? — спросил я осипшим от волнения голосом Алексея Петровича.
— Конечно, — мрачно ответил он.
Опять нас опередили грабители! Только на этот раз они не прокладывали наклонный лаз под курганную насыпь, а прокопали колодец сквозь всю ее толщу сверху. Значит, ограбили они могилу не вскоре после похорон, а уже через несколько десятилетий, когда земля в насыпи достаточно слежалась и затвердела, чтобы стенки шахты не осыпались. Потом уже колодец постепенно засыпала размытая дождями земля.
И снова мастера грабительского дела не промахнулись, попали прямехонько в погребальную камеру! Им никто уже не мог помешать, так что они не спешили, обшарили ее тщательно всю и ничего нам не оставили, кроме двух наконечников стрел, осколков ненужных им разбитых глиняных горшков грубой лепки да костей скелета, разбросанных по всей камере.
Но это мы уже узнали позже, когда срыли курганную насыпь, оставив только контрольную бровку, и начали осматривать погребальную камеру. К счастью, расчищать от обвалившейся земли ее не пришлось. Но что толку: она была пуста.