Следователь и Демон

Александров Александр Федорович

Существо, наконец, остановилось. Похоже, демон прикидывал варианты.

А потом тварь стала расти.

Она скручивалась как пеньковый канат, одновременно поднимаясь над землей и перекачивая свою внутреннюю тьму вверх, постепенно превращалась в подобие огромного молота. И когда этот «молот» достиг низких облаков, он, дрожа от распирающей его энергии, обрушился вниз, на следователя.

«Только выдержи!
– взмолился Фигаро, обращаясь то ли к заклятью-куполу, то ли к его автору, - только выдержи! Боже, он же сейчас меня расплющит...»

...а потом неведомая сила,

резко дернув следователя за талию, отбросила его метров на десять из зоны поражения.

Вместо Фигаро там теперь стоял Артур.

Следователь увидел, как это произошло.

Демон попытался затормозить, сдержать страшный удар, но было уже поздно - скорость падения черного «молота» была слишком велика. Но тварь старалась: демон изогнулся, пошел дрожью, его разорвало надвое, натрое, на мелкие клочья... Существо из неведомых бездн вопило от ужаса, но уже не могло остановиться, не могло затормозить...

Артур поднял лицо к небесам и, закрыв глаза, раскинул руки, полностью сбрасывая с себя все защитные заклятья.

Фигаро даже не успел открыть рта.

Демон ударил в колдуна всей своей черной массой и там, где его тьма коснулась Артура, вспыхнул ослепительный свет. Эфир взвизгнул, воздух мгновенно превратился в раскаленную патоку, а затем мир вокруг воспламенился.

Горел снег, горели, смрадно чадя, поганки на поляне, пылали свечами деревья, огненной стеной обратился низкий кустарник. Но следователь даже не почувствовал жара - заклятье Арутра-Мерлина еще работало.

Колдун... плавился. Подобрать другое слово было сложно: он превратился в силуэт из золотого света, в дыру в ткани мироздания, в трещину, в разрыв, от которого, в свою очередь, отваливались куски помельче, оседая, стекая на землю, исчезая...

– Нет...
– пошептал Фигаро.
– Я не верю. Это какой-то фокус, он же не мог...

И вот - следователь хорошо видел, как это случилось - Артур-Мерлин рухнул на снег, обратившись в золотую воронку чистого света. И в эту воронку теперь засасывало демона.

Звуки, которые издавала тварь, сошли на нет - теперь она просто молча, из последних сил, боролась: демон выпускал из себя «усы» темноты, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, хотя бы за воздух, хотя бы за жухлые ломкие стебли, торчавшие из-под снега. Но все было тщетно; сила, затягивающая тварь в странный золотой разрыв, была сильнее. Секунда-другая, и демон исчез, стек в сияющую воронку так же легко, как капля чернил стекает в умывальник.

А потом все закончилось.

Стих ветер, мгновение назад трепавший пылающие деревья, словно траву на лугу, стихли звуки рвущегося эфира, перестала трястись земля. Захлопнулось «окно» в облаках и сразу же посыпал мелкий снег - противный и мокрый мерзавчик, из тех, что забиваются за воротник и налипает на нос.

Следователь протер глаза и чихнул. Нетвердой походкой доковылял до места, где меньше минуты назад стоял старый колдун и бесновался демон.

«Он жив, - думал Фигаро, - конечно же, он жив. Такие как Мерлин... они просто не могут умереть... Черт, да он сам говорил...»

...На земле, покрывшейся тонкой стеклянистой коркой от страшного жара, лежали клочья плаща - следователь увидел чудом сохранившуюся вышивку: глазастый месяц мудро улыбался с поверхности темного шелка. Рядом лежала почерневшая от неземного пламени палка - все, что осталось от посоха старого колдуна. От золотого навершия в виде львиной головы остались лишь несколько тяжелых желтых капель, вплавленных в мутные куски спекшегося кварца.

И кости. Горка черных, хрупких костей, все еще потрескивающих от жара и медленно оседающих черной пылью.

Следователь почувствовал, как сила утекает из рук, покидая его, оставляя после себя лишь страшную, невероятную усталость. Его ноги подкосились, и он тяжело рухнул на горячую землю, почти благодарный за этот обморок, почти надеясь, что когда он очнется, все это окажется просто глупым, затянувшимся сном...

...Светлая Сестра приняла из рук Фигаро градусник, внимательно посмотрела на полоску ртути и, благожелательно кивнув, стрельнула большими зелеными глазами, подернутыми радужной поволокой. Она была страсть как хороша: полная грудь, широкие бедра, шикарные каштановые волосы, волнами спадающие на спину; короче говоря, Сестра была красавица.

Следователь слабо улыбнулся, чувствуя, как близость ауры Светлой Сестры слегка туманит перекачанный колдовством мозг (его третий день лечили от переохлаждения и эфирной контузии) и поднял руку.

– Милейшая, а не могли бы вы позвать Старшего инквизитора? Мне нужно с ним поговорить.

Сестра кивнула и упорхнула за дверь, оставив Фигаро одного в палате госпиталя тудымского инквизитория - чистого и невероятно тихого помещения, чем-то напоминающего маленький гостиничный номер (тут имелся даже камин). Следователь поднял подушку, сел на широком, ничуть не напоминающем больничную койку, диване, и стал смотреть в окно, за высокими стеклами которого медленно падали с серого неба большие пушистые снежинки.

...Френн и его люди нашли Фигаро в лесу на той самой поляне, где они с Артуром сражались с демоном (пожар, не говоря уже об эфирном выбросе, было видно с огромного расстояния и Старший инквизитор, благослови его Небеса, сразу выслал Отряд быстрого реагирования, который сам же и возглавил) - следователь ничком лежал на земле у небольшой кучки все еще теплого пепла. Он не был ранен, но сильно замерз, и, как выяснилось позже, страдал от последствий умеренной эфирной контузии. Френн тут же поместил следователя под наблюдение, приставив к нему личного лекаря-алхимика и Светлую Сестру (на тот случай, если на Фигаро была наведена неизвестная порча).

Фигаро быстро выздоравливал, но вскоре у следователя возникли проблемы процессуально-бюрократического характера: ему пришлось давать показания. Недолго думая, следователь вывалил Старшему инквизитору все: начиная с визита Артура и заканчивая битвой с демоном. Он в подробностях воспроизвел также беседу в облаках, вспомнив даже точный состав самогона, который они распивали с погибшим колдуном. Фигаро сделал это больше из вредности: он уже представлял себе отчет, который придется представить Френну.