Следователь и Колдун
Шрифт:
В конце концов, Фигаро не выдержал, и накинул на всю компанию легкое кондиционирующее заклятье. Жара сразу отступила, вот только заклятье свело на нет действие защитных амулетов и оберегов, о чем следователь честно предупредил обоих спутников. Сальдо с Гастоном только пожали плечами: обстановка вокруг была настолько умиротворяющей, что мысль о нападении какого-нибудь лесного чуда просто не приходила в голову.
…иногда узкая полоска земли под ногами исчезала, и тогда приходилось искать брод среди луж воды — подчас довольно глубоких. Но, в целом, шли по сухому,
Однако когда солнце поднялось в зенит, Фигаро внезапно резко остановился, нахмурился и сказал:
— Минуточку. Вам не кажется, что мы здесь уже проходили?
Гастон медленно огляделся по сторонам, почесал нос и сбросил рюкзак на землю.
— Значит, мне не чудится! — голос старшего администратора дрожал от возмущения. — Вот точно: во-о-он те островочки уже третий раз за сегодня вижу! И дерево это поваленное. Мы что, по кругу ходим?!
— Не может быть. — Сальдо озадачено покачал головой. — У меня те же ощущения, и я последний час постоянно сверяюсь с компасом. Вот, смотрите: север там. Значит, идем верно.
Фигаро с Гастоном, сосредоточено сопя, уставились на компас.
— Да, я помню карту. Сейчас нам как раз… — Следователь не договорил; у всех на глазах стрелка компаса дрогнула, и лениво сместилась в сторону почти на девяносто градусов.
— Мать честная… — охнул Сальдо.
И проклятая стрелка, словно издеваясь, опять крутанулась — уже в противоположную сторону.
— Это как понимать? — глаза администратора полезли на лоб.
— Черт его знает, — Фигаро раздосадовано пнул землю, — может быть, эфирная аномалия. А, может, залежи магнитной руды. Суть в том, что компас, увы, бесполезен… Хотя вообще такое поведение стрелки наталкивает на определенные мысли. Минуточку…
Фигаро покопался в рюкзаке, достал “мерило” и нажал на плунжер.
Стрелка прибора медленно оторвалась от нуля и поползла вверх.
Три пары глаз впились в циферблат “мерила”, следя за стрелкой, которая, тем временем, доползла почти до начала желтого сектора шкалы… и резко упала обратно на ноль, после чего вновь стала медленно подниматься.
Медленно-медленно вверх, и сразу, резко — вниз. И снова и снова. По кругу и по кругу. Гастону даже на мгновение показалось, что он слышит — нет, не слышит, — чувствует всем телом — этот глубокий эфирный пульс: Тумс!.. Тумс!.. Где-то совсем рядом билось огромное сердце.
— Это еще что? — произнес Сальдо почему-то шепотом.
— Понятия не имею, — просто сказал Фигаро. — Это может быть все что угодно: он стабильного блиц-коридора, до банальной “ведьминой поляны”. Ничего опасного в этой пульсации не вижу, но мы, мать его, остались без компаса.
— И что дальше? — Гастон округлил глаза. — Сальдо, вы умеете ориентироваться на местности?
— Все что я помню со школьных времен, так это то, что мох растет на северной стороне деревьев. Ну, или можно залезть на сосну и осмотреться. Или хотя бы понять, где запад. Но это вечером, когда солнце будет садиться.
— Когда солнце будет садиться, — прорычал следователь, я планирую находиться, минимум, за пять верст от этого проклятого болота! Два колдуна и один алхимик заблудившиеся в трех соснах?! Да не смешите меня! Пришло, наконец, время призвать на помощь силу наших интеллектов, господа!
…Солнце садилось.
В поросших ряской озерцах воды среди травяных кочек выводил свои рулады лягушачий хор.
…Фигаро не мог решить, из-за чего у него так разваливается голова: из-за лягушачьих воплей, или из-за злости.
Они сидели на небольшом сухом островке посреди заболоченного леса. Следователь курил, Сальдо тихонько вздыхал, цокая языком, а Гастон теребил в руках импровизированную карту, которую он успел набросать за последние пару часов в мятом блокноте (картограф из администратора оказался не просто плохой, а невообразимо ужасный, зато чернильные сосенки, которых Гастон набросал на “карте” в изрядном количестве были вполне ничего себе).
Горел костерок — совсем маленький. Сухого хвороста здесь почти не было, так что жечь приходилось хвою и траву, предварительно подсушивая ее на тоненьких язычках пламени. Но даже запасы этого скромного топлива подходили к концу, а темнело прямо-таки с ужасающей скоростью.
— …да тут со всех сторон на деревьях мох растет! И как тут понять, где север?!
— Зато теперь мы знаем, где запад.
— Да, но уже темно. Хотите топать через болото ночью?
— Фигаро может наколдовать свет.
— Могу. — Следователь злобно тряхнул головой. — И наколдую. Я спать здесь не собираюсь. Я, если понадобится…
— Тихо! — алхимик резко поднял руку. — Помолчите, пожалуйста. Слышали? Вот только что?
— Ничего я не слышал, — проворчал Гастон, — только слышу, как в животе у Фигаро бурчит. Я, кстати, тоже бы пожрать не отказался.
— Я… Стоп! Тишина!…
— Вы имеете вот это странное “бульк”? — Администратор озадаченно огляделся. — Да, теперь и я услышал. Судя по звуку, что-то большое.
— Болотник? — у Сальдо, казалось, задрожали даже остатки волос на голове.
Вместо ответа Фигаро сделал широкий Открывающий жест и плавно поднял руку вверх.
Вспыхнул яркий свет. Над островком взмыло в воздух маленькое солнце освещающего заклятья (следователь специально поднял колдовской огонь повыше, чтобы не слепить себя и спутников).
Стало светло как днем; мертвые сосны отбрасывали резкие чернильные тени. Видно было каждую былинку на земле. Болото вокруг замерло; казалось, даже лягушки перестали орать, пораженные внезапно наступившим днем.
— Смотрите наверх, на сосны! Если это болотник…
Следователя спасла только хорошая реакция.
Водная гладь прямо перед ним неожиданно взорвалась мириадами брызг и что-то огромное, черное и влажно блестевшее ринулось к Фигаро со скоростью пули.
Времени на сложное колдовство не было. Следователь успел создать перед собой самый простой кинетический щит — первый курс, базовое заклятье, даже не относящееся к сопромагу — с перепугу влив в него столько эфира, что отдача ощутимо хлопнула его по ушам.