Следующая станция – смерть
Шрифт:
– А кто же их травил – она?
– Скажем так: она подозревается. В «ориентировке» написано: «Есть обоснованные подозрения, что смерть потерпевших не имела характер самоубийства или несчастного случая, а была связана с личностью такой-то». Входила в доверие к немолодым одиноким женщинам, селилась у них, а потом эти старушки внезапно умирали, а худая, чернявая, стройная, величавая исчезала в неизвестном направлении. Вместе с ней – трудовые сбережения покойниц и ценные вещи. Информация поступила из областного управления Куйбышева, разговор с ними на завтра я уже заказал. Потому, что сегодня там уже никого нет –
Старик потер руки, это у него нервное:
– Пускай фотографы немедленно размножат портрет. Передадим в Борисполь и Жуляны. Самарцам скажешь, если есть какие-то зацепки насчет родственников или знакомых в Украине – пусть гонят аллюром «три креста».
– А это как, товарищ подполковник?
– Я и забыл, что ты в кавалерии не служил и вообще коней не видел. Если на пакете с донесением нарисовано три креста, то всадник должен лететь стремглав, что есть духу, сколько лошадь выдержит. Ты попроси коллег, чтобы не тянули с дополнительной информацией. Скажешь так: если не успеют, то придется их бумаги вместе с нашими погонами класть на очередную свежую могилу покойника номер… Сколько там на ней?
Я сказал. Старика замкнуло. Потом прорвало:
– Так это что – одна-единственная, одинокая женщина или банда «Черная кошка» в полном составе? «Ах, Самара-городок, неспокойная я, неспокойная я, успокойте меня!» – Подполковник процитировал послевоенный шлягер и почти не сфальшивил.
Оперативность коллег из Куйбышева, он же Самара, превзошла все наши ожидания, потому что уже под вечер следующего дня прибыл фельдъегерь – и то не какой-то там задерганный лейтенант, а капитан уголовного розыска. Ворвался к нам с мешком вяленой рыбы и канистрой свежего настоящего «Жигулевского», сваренного-таки на пивзаводе города Жигулевска. Коллеги не забыли и то, что мы просили: папку со следственными документами. Мы, конечно, тоже не лыком шиты: сообразили для российских коллег ящик «Украинской с перцем», изъятый нами из вещественных доказательств одного громкого дела по статье разбазаривания социалистической собственности.
– Братья-хохлы! – забасил капитан, едва прикрыв за собой дверь, – спасайте, а то за эти «глухари» мне уже светит должность участкового Анискина на Земле Франца Иосифа с предварительным разжалованием до младшего лейтенанта!
– А с полярным коэффициентом или без? – поинтересовался кто-то из наших эрудитов. – Потому, что если с полярным, так это еще ничего.
– Нечего смеяться над чужим несчастьем, – вмешался Старик. – Кличут вас как, товарищ капитан?
– Кличек не имею, а фамилия наша – Царев, – отозвался несчастный.
– И как это вы в эпоху развитого социализма да с такой монархической фамилией до капитана дослужились?
– А что? В Сталинграде в свое время был генерал-особист, тоже Царев – и ничего!.. Только не спрашивайте насчет родства, а то меня уже этим задолбали!
Тут и я вставил свои пять копеек:
– Лишь бы человек был хороший. Вот у нас в Киеве на телевидении генеральный директор – Власов. И тоже ничего…
– Лишь бы не Бандера, – буркнул Старик. – Хватит трепаться, пошли к Генералу.
Начальник наш, как мы и предполагали, широкий жест самарских коллег оценил высоко. Потому что немедленно позвонил в буфет и велел накрывать стол. Давненько наши оперативки не проходили так оживленно.
Назавтра мы проводили капитана Царева с его «багажом», затащили в самолет ящик киевского «алаверды» и вернулись в Управу догрызать вчерашнюю тарань.
– И вообще, – подвел итог наш Генерал, прихлебывая «Жигулевское», – да здравствуют мир и дружба между легавыми!
Затем он развил свою мысль:
– У нас, товарищи, как учил великий Ленин, должно быть две программы. Программа-минимум: найти, опознать, задержать и передать мадам в Россию за совершенные ею преступления. Мне говорили в парткоме министерства, что скоро декада украинской культуры в Москве, – было бы очень кстати. Программа-максимум – не просто выявить эту сволочь, а взять ее на горячем, но так, чтобы клиент не помер. Кстати, сколько на ней эпизодов?
– Десять, товарищ генерал. И все – со смертельным исходом.
Генерал захлебнулся пивом:
– Ни-и-ичего себе! Это ж я представляю, как натягивают самарских ментов в ихнем обкоме! Пожлобились волгари! Могли бы для активизации нашей оперативно-разыскной деятельности и балычок подбросить.
Вдохновленный таранью и пивом «на шару», я поднял руку и сказал:
– У меня есть план.
Старик нарушил субординацию и прореагировал раньше Генерала:
– Сирота, когда ты заявляешь, что у тебя есть план, я начинаю гадать – отправят меня в отставку со всем почетом или просто выкинут с работы к чертовой матери. От твоей инициативы нормальные люди очень быстро устают.
– Спокойно, товарищ подполковник, – утешил его Генерал. – Выбрасывать будем инспектора Сироту. Под духовой оркестр Киевской милиции. А мы с вами еще повоюем. Сирота, вы еще не передумали касательно своего плана?
– Не передумал! Предлагаю создать зону видимой оперативной тишины.
Тут уже застонал Полковник:
– Сирота, отставить! В прошлый раз в результате вашей «видимой тишины» обосрались один подозреваемый в момент задержания и еще половина Куреневки в своих квартирах. Поскольку мы, по вашей милости, выстреляли месячный лимит боевых патронов. И это называется «тишина»! Хорошо, что друг друга не перебили! Кстати, вы не подскажете, какая это сволочь визжала тогда явно измененным голосом: «Немцы Фастов взяли!», а? Что-то больно знакомые были интонации!
От автора: История относительно «зоны видимой оперативной тишины» будет, со всеми подробностями описана в повести «Отлов бандитов по-научному». Из нее вы узнаете, что и в жизни легавых случается минутка для веселой дружеской шутки, даже если ради этого выстреливаются на ветер боевые патроны.
Ну, а если серьезно, то «видимая оперативная тишина» – это форма оперативно-разыскной работы, которая применяется преимущественно с целью выявления и задержания вооруженных грабителей и сексуальных маньяков. Для этого в районе предполагаемой дислокации подозреваемых прекращается внешняя, видимая деятельность милиции, а чтобы отвлечь внимание преступников, где-нибудь в противоположном конце города устраивается громкая, демонстративная акция. Как правило, прием достаточно эффективный. Бандиты попадают в хорошо подготовленные засады.