Следы ведут в Караташ
Шрифт:
Сеттер, виляя хвостом, остановился перед лестницей и выжидающе посмотрел на хозяина. Харди тоненько свистнул и засмеялся. Собака послушно взбежала по лестнице, замерла на последней ступеньке перед статуей обнаженного Аполлона.
«Такая безвкусица!» — подумал Харди.
Он недовольно покосился на сотрудника. Теперь, после натюрмортов и Аполлона, сотрудник казался ему еще менее симпатичным.
— Уберите... это, — поморщился Харди.
— Но ведь...
— Уберите! — Харди пришлось повторить приказание, а это
Сотрудник, побледнев, отступил в сторону. Харди собственным ключом отворил дверь кабинета. Наконец-то он у себя дома, наконец-то!
Сеттер уже обследовал комнату. Он даже вскарабкался на диван, но Харди цыкнул, и пес послушно сполз на пол.
Здесь все было привычно. Харди бросил в угол трость, упал в кресло.
Минуты две он сидел неподвижно. Мысли, мысли... Порой окрыляющие, порой бескрылые, убивающие всякое желание жить, работать. Харди боролся с мрачными мыслями. У него была прекрасно натренированная воля, но и ему не всегда удавалось уйти от них.
...Пообедал Харди здесь же, за письменным столом, а после обеда и короткого сна взял полотенце и спустился к океану. Он искупался на песчаной отмели, а потом на ялике добрался до яхты. Капитан в белом фланелевом костюме с золотым шитьем приказал поставить паруса. Матросы бросились исполнять команду, и скоро свежий ветер раздул легкие полотнища, — грациозно развернувшись в бухточке, яхта пошла вдоль зеленого побережья. Харди, сидя в кресле, рассматривал в бинокль уже примелькавшийся за два года пейзаж.
Целый месяц почти полного безделья!.. Целый месяц водных процедур, солнечных ванн и этих глупых вояжей на допотопном парусном суденышке. Может быть, кое-кому это и покажется пустым времяпрепровождением, но он-то, старый Харди, отлично знает, что это не так — он, побывавший в таких переделках, которые иным зеленым юнцам и во сне не снились...
Однако Харди не суждено было долго наслаждаться отдыхом. В то самое время, как он мирно дремал, развалившись в кресле, и предавался грустным размышлениям, на его имя поступила радиограмма с грифом «лично» и «срочно».
Харди нетерпеливо вскрыл пакет. Это было сообщение из Москвы. В нем говорилось об отправке экспедиции на поиски Караташа и о том, что Тодд, потерпев неудачу с Каракозовым, вынужден был скрыться. Возможно, он попытается связаться с Джеферсоном — как поступить в данном случае?..
Харди нахмурился. Теперь он снова почувствовал, как оживает каждый его нерв, как чутко реагирует мозг на внешние раздражители.
В такие минуты Харди необходима была полная тишина. Вернувшись на дачу, он заперся в полутемном кабинете наедине с молчаливым сеттером. Что значит провал Тодда?.. Чем это грозит Харди?.. Вполне очевидно, что в случае, если Тодда все-таки схватят, он не станет запираться. Тогда под угрозой окажется Джеферсон. А Джеферсон — ключ к операции «Караташ». Провал Джеферсона равносилен провалу всей операции.
Что можно предложить в подобной ситуации?.. Лучший исход — исчезновение Тодда. Неважно, как это будет выглядеть — мертвые не болтают. Не посылать же за ним в самом деле транспортный самолет или подводную лодку!
Покончив с делами, Харди откинулся в кресле и включил радиоприемник. Он любил после работы посидеть вот так, ни о чем не думая, потягивая красное вино и покуривая трубку. В приемнике трещало — Харди перемещал рычажок по светлой шкале... Интересно, что передают сейчас русские?
Он захватил только конец сообщения. Знакомый мужской голос говорил:
— В результате штурмовой группе удалось проникнуть в труднодоступную пещеру Канак. В беседе с нашим корреспондентом профессор Югов заявил, что в ближайшие дни тайна древнего Караташа будет разгадана. Еще одна блестящая победа советской науки, еще один ценный вклад в сокровищницу мировых знаний...
Харди нажал белую кнопку выключателя. Сеттер вскочил и настороженно прянул ушами. Харди отшвырнул трубку. Во рту был противный терпкий привкус крепкого табака.
— Машину к выходу! — приказал он появившемуся на вызов сотруднику.
В глубь скалы
Рабочие изнывали от жажды. В пещере было полутемно и сухо. Мелкая гранитная пыль висела в раскаленном воздухе. Гудели моторы, стучали отбойные молотки.
Расширяясь, пещера уходила вниз. По мере того, как люди удалялись от входа, дышать становилось все труднее. Югов приказал выдать рабочим кислородные маски. Сказывались и большая высота, и разреженность воздуха. Больше часа никто не выдерживал. Но работы не останавливались ни на минуту.
На пятый день стала прослушиваться пустота. Инженер точно определил расстояние:
— Три метра.
Югов всю ночь дежурил в забое.
На утро рухнула последняя преграда, отделяющая их от внутренней части пещеры. Когда осела черная пыль, Югов увидел широкий ход, ведущий в глубь скалы.
Все были взволнованы. Хаузена и Каракозова подняли с постелей. Вместе с ними прибежали в забой Серебров, Ляля, Сноу, Коротовский. Они стояли среди развороченных взрывом глыб.
Фонарик в руке Каракозова обшаривал проход.
— Осторожнее, профессор, — предупредил Серебров.
— Да тут потемкинская лестница! — воскликнул Каракозов, перешагивая через наваленный грудой свежий щебень.
Действительно, позеленевшие от времени ступени вели вниз, в зияющую бездну. Яркие кружки фонариков прыгали у них под ногами. Серебров пробовал сосчитать ступени и сбился — что-то около сорока, а может быть и больше. Каждый звук отдавался в глубине пещеры раскатистым эхом.
Они шли уже минут двадцать. По подсчетам Хаузена, это должно быть где-то на уровне дна Безымянного ущелья.