Слэм
Шрифт:
— А ты не понимаешь? — спросила Андреа.
— Нет. Ты же знаешь, у нас уже бывал секс.
Я больше не чувствовал себя на девять лет. Мне было теперь около четырнадцати, но я приближался к своему настоящему возрасту, и довольно быстро. Я был на стороне Алисии. Сейчас, когда я больше не был испуганным мальчиком, мне трудно было понять, в чем проблема. Хорошо, никому не хочется видеть то, как члены его семьи занимаются сексом, но когда я думаю о чем-то таком, мне просто становится противно, сердиться я не сержусь. Было темно, так что увидеть ничего было нельзя. И потом, мы уже кончили, нас не застали в процессе.
— Это потому, что мы были в комнате Рича? — спросил я.
— Какая разница, черт вас подери, в какой комнате вы были! — заорала Андреа. (Значит, это не то.) — Скажи что-нибудь, Роберт! Что, мне одной отдуваться?
— Ну... — начал он, и замолк.
— Солидная помощь, — буркнула Андреа.
— Ну... — начал он, — я разделяю... хм... обеспокоенность мамы. И...
— Это больше, чем обеспокоенность! — вставила она.
— В любом случае я что-то упустил, — продолжил Роберт. — Мы знаем, что у Сэма и Алисии есть... э-ээ... сексуальные отношения, так что...
«Есть?» — задумался я. Я не был уверен.
— Это так? — спросила Андреа.
— Не совсем, — ответил я.
— Да, — сказала Алисия.
Это прозвучало практически одновременно.
— Ну а почему? — спросила Андреа.
— Почему? — переспросила Алисия.
— Да, почему?
Все это превращалось в худшую разборку в моей жизни. Если бы мне пришлось выбирать: или сообщить моей маме, что Алисия беременна, или объяснять родителям Алисии, почему у нас с ней был секс, — я бы выбрал разговор с мамой. Это было ужасно, но она пережила. Я не был уверен, что переживу этот разговор.
— Ты любишь его? Ты хочешь быть с ним? Ты думаешь, что эти отношения имеют будущее? Ты не можешь представить себе, что спишь с кем-то другим?
Я не любил Алисию по-настоящему. Так, как в то время, когда впервые ее встретил. Она нравилась мне, и она была хорошей матерью, но я, по совести, не хотел быть с ней. Я легко мог представить себе, что сплю с кем-то другим в один прекрасный день. Я не знал, означает ли это, что нам сейчас не надо быть вместе, но я был уверен, что у нас и без того достаточно поводов для беспокойства. Когда я слушал Андреа, мне было плохо, потому что я понимал, что должен остановить это, если Алисия не успеет это сделать первой.
— Мама, он отец Руфа!
— Это не значит, что ты должна с ним трахаться! — возмутилась Андреа.
Она в самом деле разгорячилась. Мне это не нравилось.
— Ну, — заметил Роберт, — на известном этапе она должна была...
— Что?! — Андреа взглянула на него так, будто собиралась схватить хлебный нож со столика и укоротить ему язык.
— Извини. Глупая шутка. Я просто имел в виду... Ну, знаешь. Если он отец ее ребенка...
Алисия хихикнула.
— И ты думаешь, это шутка хорошего тона?
— Ну... юмор и хороший тон не всегда идут рука об руку.
— Избавь нас, пожалуйста, от дурацкой лекции по теории комедии. Ты разве не видишь, что происходит, Роберт?
— Нет.
— Я не позволю ей искалечить
— Я не калечу свою жизнь, — сказала Алисия.
— Ты не думаешь об этом. Ты считаешь, что поступаешь правильно, когда спишь с отцом своих детей, потому что хочешь, чтобы все были вместе. А потом пройдет десять лет, и ты поймешь, что больше никто тебя не хочет и ты потеряла все эти годы, цепляясь за что-то, что нормальный человек отбросил бы много лет назад.
— Вот блин. Мама, мы только хотели попробовать еще разок.
— Я не уверен, что ты уловила суть, Алисия, — мягко произнес Роберт.
Андреа не могла смотреть ему в глаза. Она сказала слишком много, и она понимала это.
В тот вечер было много слез. Я поднялся к Алисии и высказал то, что должен был, так нежно и мягко, как только мог. Я успел не так много на самом-то деле. Едва я заговорил, она просто сказала:
— Знаю, знаю... — и расплакалась.
Я обнял ее.
— Неважные у нас дела, да? — спросила она.
— Да нет, — ответил я, но реально не понимал, что именно обстоит неважно и почему.
— Я хотела, чтобы мы начали все сначала. У нас ведь не было такой возможности, как у других.
— Какой возможности?
— Быть вместе.
Мне казалось, что у нас было по меньшей мере два удобных случая. Например, у нас была возможность еще до Руфа, и мы ее упустили. Потом была другая, когда он появился и все пошло немногим лучше. Трудно сказать, сложилось бы все по-другому или нет, если бы мы теперь начали все сначала. Некоторые люди просто не предназначены для того, чтобы быть вместе. Мы с Алисией были именно такими. Я считаю, что она и сама не верила своим словам. Она просто пыталась быть романтичной. Я озирался в поисках слов, подходящих этому случаю.
— Хотя я все еще люблю тебя, — произнес я, — мы живем в двух отдельных мирах, которые не соединить. Я не хочу расставаться уродливо. Мы оба должны постараться обеспечить как можно лучшую жизнь для Руфа.
Она оттолкнула меня и заглянула в глаза.
— Откуда ты все это взял?
— Тони Хоук, — ответил я. — Когда он расставался с Синди.
Спускаясь по лестнице, я слышал, как внизу ходят Андреа и Роберт. Я прошмыгнул мимо кухни, чтобы не прощаться.
Когда ты был заброшен в будущее, ты попросил свою маму оценить твое поведение по десятибалльной шкале. А как бы ты сам себя оценил? Ну, сколько бы ты себе дал?
Здорово. Хороший вопрос. Но я видел, что мама не представляла себе, как на него ответить. Я бы поставил себе две разные оценки. Первую за то, как я справляюсь с тем, что выпадает мне каждый день — колледж, Руф и тому подобное. За это я бы поставил себе восемь баллов. Можно и получше, но в основном я веду себя неплохо. Нет ничего такого, что делала бы с Руфом Алисия и что не мог бы делать я. Я могу готовить для него, могу уложить его спать, искупать. Я работаю много, не отстаю, делаю в колледже все задания, какие могу, ну и так далее. Иногда я присматриваю за Эмили, и у меня хорошие отношения с Марком и его сыном. Но если вы попросите меня оценить всю мою жизнь по десятибалльной шкале... Боюсь, что больше трех баллов я бы себе не поставил. Эта жизнь — не то, что я имел в виду. Уж конечно. Однако разве могло быть иначе...