Слева от солнца
Шрифт:
Снова взглянув на Варю, Гена покачал головой.
— Не доводилось. Пару раз пугал, на этом все и заканчивалось.
— Но оружие все равно здоровское! — ободрил его Юрашка.
— Ага. Главное, не требуется никаких лицензий. Нормальное средство самообороны…
Они запивали картошку молоком, хрумкали пряниками и болтали о пустяках. То есть с пустяков Генка начал, а потом само собой получилось так, что он принялся рассказывать о главном своем увлечении — о коллекции мертвых поселений: о покинутых людьми городах, о заводиках
— А почему за границу? — поинтересовалась Варя.
— Такой уж мой бизнес, надо же на что-то жить. А за границей больше настоящих коллекционеров. У нас — снобы, и обманывают на каждом шагу.
— За границей — это далеко? — спросил Юрашка.
— Не близко.
— Даже дальше горизонта?
— Еще как дальше.
Юрашка испуганно зажмурился и снова распахнул глазенки. Должно быть, честно попытался представить себе такую далекую даль и не мог.
— Как же туда люди ездят?
— По-разному. Кто — на машинах с самолетами, а кто — на кораблях, — Генка вздохнул. — Вот и экспедициям нужно туда как-то добираться, а это деньги — и порой немалые.
— Ты тоже ездишь в экспедиции? — с трепетом поинтересовался Юрашка.
— Да нет, сам, конечно, не езжу. Но тоже участвую. В качестве спонсора.
— А что такое спонсор? — немедленно спросил Юрашка.
— Видишь ли… Экспедицию на голом месте не организуешь. Нужны база, цель, средства. Конечно, в основном в таких командах энтузиасты с романтиками, но даже энтузиастам требуется оборудование, аппаратура, продукты…
— Пряники с молоком, — задумчиво протянул Юрашка.
— Верно, — кивнул Генка. — Пряники с молоком, тушенка, сгущенка… Вот я и помогаю им. Если, скажем, диггеры в поход собираются, я передаю им перечень заказов. Когда могу, помогаю с картами. Ищу полезную информацию в «нете».
— Ничего не понимаю, — честно помотала головой Варя.
— Видишь ли… — Генка решил объяснить попроще. — Скажем, диггеры — это те, что бродят под землей. Значит, требуется своя специфическая экипировка…
— А почему под землей? Потому что там клады? — проявил догадливость Юрашка.
— Верно, замуровки, клады, бункеры, штольни, воровские скрады. Да много чего можно обнаружить. Монеты древние, документы, посуду прошлых столетий. У антикваров сейчас все ценится… — Генка почесал нос. — Вот недавно ребята из Питера целую стопку касок нашли. Проверили — оказалось, наши, уральские! В войну-то Мотовилихинский завод в Лысьву перевели, а это здесь совсем рядышком. Вот и клепали на Урале каски для наших солдатиков. И были, по слухам, покрепче эсэсовских.
— И куда их потом дели?
— Половину — коллекционерам загнали, половину — в музеи местные. В музеи, понятно, даром. Поисковики — они ведь тоже по-своему патриоты.
— Какая же под землей история? — удивился Юрашка.
— Именно там настоящая история и скрывается. Не все ведь в книгах прописано. Археологи, палеонтологи — все раскопками занимаются. Вот и диггеры — из того же племени. Находят тайные лазы — и вперед. Впечатлений по горлышко, а опасностей еще больше. Бывает, что метров на семьдесят вниз спускаются, а то и глубже.
— Неужели такие тоннели бывают?
— А вы как думали! В городах подревнее — вроде Лондона, Мехико или Киева — всегда многоярусные системы. То есть, значит, подвал, а под ним еще один — и еще. И так — в несколько подземных этажей! Так что одной лопатой с сапожками не обойдешься. Нужны костюмы химзащиты, фонари, шлемы, аккумуляторы. Плюс взрывчатка, съемочная аппаратура, газовые датчики. А хуже всего, что в подземных условиях все это быстро выходит из строя.
— Почему?
— Потому что влажность, микробы, грязь и прочий форс-мажор.
— Форс-мажор — это что?
— Разное… — Генка вздохнул. — Например, проволока ржавая кожу поранит, обвал какой-нибудь приключится или чужаки нападут. Значит, нужны средства защиты, страховка, связь и обязательно какие-нибудь лекарства. Там ведь даже пустяковые царапины опасны.
Юрашка невольно покосился на свои истерзанные ноги.
— Почему опасны?
— Потому что подземные бактерии в десятки раз агрессивнее наземных. А то еще и ретровирус какой попадется. Организм с такими не справляется, и если ничего под рукой нет, запросто можно гангрену подцепить, — Генка отмахнулся от настырного комара. — У дайверов тоже свои траты. Акваланги, компрессоры, топливо с гидрокостюмами. Плюс та же система страховки. Но этого мало, еще ведь нужно отыскать затопленный город.
— А это сложно? — пискнул Юрашка.
— Конечно. Их ведь на карты не наносят. Наоборот стараются забыть и вычеркнуть.
— Забыть? Почему забыть?
— Потому что фамилия у тебя Почемучкин, — фыркнул Генка.
— Нет, я же правду же! — обиделся Юрашка. — Почему о них забывают?
— Может, потому что стыдно… — Генка задумался. — Все равно ведь, наверное, понимают: любой город и любая деревня — это чья-то родина, сотни человеческих судеб. А возведут какую-нибудь плотину, поднимут уровень воды метров на двадцать, и конец. Равнины, леса, окрестные поселения — все тонет.
— А люди как же?
— Людей вроде бы предупреждают. Иногда пытаются насильно выселять, только что толку? Многие так и не уходят, остаются. В городе Мологе, говорят, полторы сотни людей потонуло. А в Цимлянском водохранилище и того больше.
— Как же такое могло быть? — изумилась Варя.
— Да так, — Генка осторожно поднял перед лицом руку. На запястье сидел очередной овод. — Вот он сосет у меня кровь, но больно только мне. А всем остальным по барабану. Потому что солнышко — вон оно над головой. А сердце значительно левее. Его еще почувствовать надо, услышать…