Слезинка на щеке
Шрифт:
«Где вы были? Куда вы возили Бет?» — с порога выпалила она, обращаясь к Ванде.
Женщина непонимающе воззрилась на вошедшую, но Фернанда не дала ей ответить. Она схватила Доркас за руку.
«Да ты вся мокрая! Что случилось?»
Доркас резко высвободилась: «Что делала Ванда в машине? Зачем она возила Бет в старый город?»
«Помилуй, но что же в этом плохого? Она отлучалась по моей просьбе. А почему тебя это так обеспокоило? Что-нибудь не так?» — голос Фернанды звучал мягко, но в нем слышались нотки раздражения.
Оставив без внимания эти вопросы, Доркас опустилась на колени рядом
Бет не пришлось просить дважды: «Мамочка, мы ездили смотреть кошку. Такую огромную. Даже больше, чем эта. Ее зовут Клео, и она разрешила мне себя погладить».
Под взглядами всех присутствующих Доркас медленно выпрямилась. Лицо Ванды приняло отсутствующее выражение, Фернанда выглядела очень озабоченной, Джонни был воплощением жалости. Доркас развернулась и пошла в гостиницу. Она поднялась к себе наверх, заперлась изнутри на ключ и рухнула на кровать. У нее стучало в висках, перед глазами все плыло. Кто же прав? Неужели они? Неужели она дошла уже до такой степени, что способна видеть все только в черном цвете? Это все равно, что искать черную кошку в темной комнате, когда ее там нет.
Доркас заставила себя дойти до ванной, намочила в холодной воде полотенце и приложила ко лбу. Проходя мимо зеркала, она машинально заглянула в него и застыла, словно пригвожденная. С гладкой зеркальной поверхности на нее уставились два пустых глаза, напоминающие совиные.
Ничего не видя перед собой, Доркас ощупью нашла, на что опереться, пытаясь справиться с приступом тошноты. Она с опаской дотронулась пальцем до нарисованных кружочков. Кто-то воспользовался ее собственным мылом для своих гнусных целей. Её что, хотят запугать, чтобы она отдала это злополучное письмо? Похоже, что за этим стоит нечто большое и зловещее.
Постояв еще немного, она вернулась в комнату и села на кровать, уронив голову на руки. Когда прошел первый шок, Доркас охватило бешенство. Она понимала, что если привести сейчас сюда Фернанду и Джонни, то они, скорее всего, решат, что она сама нарисовала мылом эти глаза. Чтобы убедить их в своей правоте. Нет, лучше она оставит все как есть и не станет никому ничего говорить, пока к ней не вернется способность трезво и здраво рассуждать, пока она сама не решит, как ей следует поступить.
Доркас с удовлетворением чувствовала, как в ней закипает ярость. Это самое лучшее средство против страха. Ее хотят запугать. Но им это больше не удастся. Ее мучители будут найдены и получат сполна.
Тишину прорезал оглушительный телефонный звонок. Меньше всего на свете Доркас хотелось сейчас разговаривать с кем бы то ни было, поэтому она не торопилась подходить. Телефон продолжал звонить. В настойчивости неизвестного абонента было что-то вызывающее. Доркас неохотно сняла трубку и, сдерживая себя, произнесла «алло».
Звонивший оказался Джонни. У Доркас от волнения руки стали влажные и липкие.
«У Фернанды какие-то планы на сегодняшний вечер. Может, пообедаем вместе. Я знаю один ресторанчик, который вам наверняка понравится».
Доркас уже готова была принять приглашение, но тут ей пришло в голову, что тогда придется оставить Бет наедине с Вандой. А кто поручится, что это не она нарисовала совиные глаза на зеркале?
Джонни уловил ее колебание.
«Вы должны признать, что были неправы. Фернанда действительно посылала Ванду с поручением. Я спрашивал ее. Нельзя неотлучно караулить Бет. В этом нет никакой необходимости».
В его словах была доля правды. В конце концов, даже если Ванда и хозяйничала в ее номере, то она не станет вредить Бет. И настал момент серьезно поговорить с Джонни наедине.
«Я приду, — пообещала Доркас. — Спасибо за приглашение». Чтобы отрезать себе пути к отступлению, она быстро повесила трубку. Джонни так добр к ней, он искренне ее жалеет и сочувствует. Но он глубоко заблуждается в отношении Доркас. Сегодня они встретятся, и она покажет ему письмо. И все-все расскажет. А он уж пусть разбирается, верить ей или не верить. Если бы она знала, что символизируют эти глаза, если бы ей хоть намеком дали понять, чего от нее хотят ее преследователи!..
Доркас с большой тщательностью стала собираться для встречи с Джонни. Она долго думала, что ей надеть, и остановила свой выбор на простеньком джемпере без рукавов нежно-зеленоватого цвета. Золотистая сумочка удачно сочеталась с ним по цвету. В ушах поблескивали золотые серьги, купленные здесь по приезде. На плечи Доркас накинула легкий шарф в тон. Перед тем, как выйти из номера, Доркас сделала одну вещь, которую не делала с незапамятных времен. Она остановилась перед зеркалом и улыбнулась своему отражению. Улыбка вышла похожей на ту, которой улыбались греческие статуи.
Доркас закрыла за собой дверь, оставив в ванной комнате нарисованные мылом кружочки, так напоминающие глаза совы.
Глава 8
Маленький ресторан располагался на воздухе сверху от дороги. Они нашли место для машины и поднялись по ступенькам в усыпанный песком дворик, покрытый циновками. Столики, стоящие вокруг на песке, в столь ранний час были пустыми, и скатерти, закрепленные по углам, хлопали, продуваемые греческими ветрами.
«Давай зайдем внутрь», — предложил Джонни.
В тесной внутренней комнате было не больше восьми столиков, свежие скатерти сияли чистотой. На изогнутом деревянном, застекленном по бокам прилавке были выставлены сыры и фрукты, а сзади находилась открытая кухня, и можно было видеть, как вам готовят обед. На стенах, обшитых расщепленным бамбуком, мягким золотом светились лампы, а на каждом столике в дутых бокалах мерцали свечи. На полке, которая тянулась вдоль одной из стен, стояли тарелки, сделанные в стиле древнего Родоса, на них резвились дельфины и маленькие суденышки шли на всех парусах.
Официант в белом пиджаке подождал, пока они выбрали столик около стены, Доркас скользнула на стул и с удовольствием огляделась. Это не напоминало ни традиционную пустую и гулкую греческую столовую, ни одно из новомодных мест, выдержанных в стиле модерн.
Через два столика от них сидела еще одна пара — чета немцев средних лет, которые сосредоточенно ели и не тратили время на болтовню. Официант владел английским чисто символически, но им было предложено меню с переводом, и они выбрали специальное местное блюдо в горшочке.