Слезы Авраама
Шрифт:
– Ох, блин, - запричитал Барт.
– Простите. Моя вина.
Он встал на колени перед девушкой, чье колено было слегка расцарапано.
– Он ещё только учится водить, - сказал Генри.
– Но я знаю, как нам всё исправить. Весь день выпивка за наш счет!
– Отъебись, а!
– сказала блондинка, которая позже станет его женой.
– Ну, если вы настаиваете, - сказал Генри с ухмылкой. Блондинка посмотрела на него, качая головой, всё ещё злая.
Барт помог Мэри подняться и она ему улыбнулась.
– Ну, - сказала она, глядя на Барта.
– Нужно признать,
Всю следующую неделю они пили, шлялись по барам и валялись под солнцем. В ночь перед отъездом девушек обратно в университет Флориды, Генри имел с Сюзанной серьезный разговор.
– Слушай, - говорил он ей.
– Что в этой жизни имеет смысл?
Они сидели на скале, на берегу и смотрели на залитый лунным светом океан. Где-то вдалеке, какая-то группа играла рок 80-х, повсюду были слышны крики и вопли милующихся парочек. Но Генри был серьезен. Он поднялся и взял Сюзанну за руку.
– Через десять лет, ты оглянешься назад, на это время и это место, что ты вспомнишь? Что будет для тебя важным? Вспомнишь ли ты выполненный тест или написанную статью? Или, может, унылую лекцию о сексуальности в творчестве Шекспира?
– Мне нравится Бард. Он, кстати, не голубой.
– Ну, вот. Значит, не нужно идти на это занятие. Я о том, что тебе нужно взять длинный перерыв. Ещё недельку и мы сделаем эти воспоминания незабываемыми.
Он потянулся и поцеловал её в шею.
– Кстати, моя любимая литературная цитата это "Баркис не прочь!" Я не в том смысле, конечно, но я "не прочь" следующих семи дней. Никаких обещаний, никаких сожалений. Только одна неделя.
– Ты очень милый, Генри. Но этому не бывать. И Диккенс, кстати, переоценен.
– Ты подумай. Оцени. Что изменится, если ты вернешься на занятия на этой неделе. Что это изменит в твоей жизни? В то время как, проведя неделю здесь, ты сможешь сказать детям, что прожила жизнь, как надо. Брала от неё...
– Ты, серьезно, веришь во всю эту херню?
– ... всё, что можно было, - продолжил он, будто она ничего не говорила.
– Обо всём остальном можно подумать позже. Никаких обещаний, никаких сожалений, но пусть эта неделя будет наполнена смыслом.
– И зачем мне это всё?
– спросила она. И он понял, что зацепил её.
– Потому что у меня крутые мускулы, я могу цитировать Гамлета, и мы можем снять номер-люкс на двоих на целую неделю. Каждый день ходить на лодке. Рыбачить, нырять, есть, как лорды, жить, как короли.
– Это будет стоить целое состояние. Номер, поди, стоит под "штуку" за ночь.
– И что? Мне плевать, потому что я хочу сделать эту неделю особенной. Может, через месяц я помру. Или через год. Ты, знаешь, там, куда мы едем...
– Ты ходишь по очень тонкому льду, солдатик. И как насчет Мэри? Вдруг, она захочет вернуться?
– Барт решит этот вопрос, - ответил Генри.
И следующая неделя всё изменила.
***
– Вы глухие и еле тащитесь, парни, - услышал Генри позади себя. Он вскочил и обернулся, словно, кто-то вторгся в его воспоминания. Перед ними в снегу стоял сержант-майор Мартинез, на его груди и руках были пятна
– Ты ранен?
– Нет. Кровь не моя. Я вышел на ваш след утром.
– Кто ещё?
– Никого. Только я. Остальные погибли. И полковник. Так и не выбрался из бункера.
– С чего ты решил?
– Шарился по округе, чтобы удостовериться. Подстрелил ещё несколько гадов, что напали на нас. Это спецназ. Ни нашивок, ни жетонов. Одного из них я опознал. Мы вместе проходили курс экстремального выживания. Он был охуенным солдатом.
– Что за херня, - подал голос Карлос.
– Полковник Брегг дал мне эту штуку, - Мартинез достал из кармана небольшую, размером со спичечный коробок, "флэш"-карту.
– Времени на объяснения не было, но он сказал, если с ним что-то случится, нужно выпустить это в сеть. Полагаю, это доказательства, которых, по его словам, у него не было. Доказательство того, что нами кто-то, кто бы это, блядь, ни был, управляет. Тот, кто стоит позади остальных, кукольник, о котором говорят придурки в шапках из фольги. Он существует. И он враг.
– Который сел нам на хвост - сказал Карлос.
– И это тоже, - кивнул Мартинез.
– Но есть кое-что, что идет нам на пользу.
– Что?
– Он думает, что мы мертвы.
Ки-Уэст. Флорида.
Сюзанна проснулась с рассветом. Она прошла по холодному полу, заварила кофе и села за стол. Её кабинет находился в спальне, и его украшал вид бассейна, зелени и океана из окна. Она с каким-то пренебрежением посмотрела на экран монитора. "Зачем заморачиваться?"
Приближался крайний срок сдачи романа, писать который ей было попросту лень. Она заставляла себя писать каждое утро, но не слишком сильно трудилась над книгой - романтической повестью в антураже Флоренции эпохи Ренессанса. Сложно было выписывать романтические и постельные сцены, когда в собственной жизни она переживала развод. "А теперь, моего издателя, скорее всего, уже и нет".
Дом был пуст, его освещал тот особенный свет, который может быть только во Флориде в декабре, когда вся остальная страна лежит в снегу. Она взглянула на бассейн, на океан, на качающиеся на волнах лодки. Люди, которые владели домом на той стороне канала, бывали в нем лишь несколько недель в году, сейчас были там. Она познакомилась с ними, когда их с Генри позвали на одну из устроенных соседями вечеринок, куда нужно приходить в смокингах, вечерних платьях и жемчужных ожерельях. Генри выглядел несчастным и они ушли где-то через час. Сюзанна улыбнулась, вспоминая о том случае.
***
Струнный квартет играл "Времена года" Вивальди и ночь сверкала шиком и бриллиантами. Гости двигались с утонченным изяществом, небрежно попивали шампанское, говорили о яхтах, и лыжных курортах. В центре бассейна стояла ледяная скульптура русалки.
– Знаешь, у меня официально диагностировали посттравматический синдром. Если я их тут всех перестреляю, мне ничего не будет, - прошептал Генри.
– Замолкни, - хихикнула Сюзанна.
– Я, знаю, что они отвратительны.