Слёзы Лимба
Шрифт:
— Видишь ли, полиция уже более двух лет наблюдает за этим заведением. Поступали жалобы на антисанитарные условия пациентов, жестокость медперсонала и т. д. Типичная проблема подобного учреждения. Это не единичный случай. Но была одна проблема. У доктора Ломана нашлись друзья сверху, которые не допускали никакого вмешательства в жизнь этой больницы. Все уголовные дела были закрыты, так и не начавшись. Но почему вдруг он вызывает тебя расследовать эти преступления, когда полиции разрешили только забрать тела и сделать снимки с места убийства… Вот это вопрос. Я был крайне удивлен, узнав,
— Это моя работа, — отрезала девушка и подошла к разбитому окну, закрытому платяным шкафом, который препятствовал проникновению бушующей стихии вовнутрь помещения.
— Нет, ты пришла сюда не ради работы. Ты просто наслушалась сказок от этого чокнутого старика, надеясь, что это приведет тебя к Эрвану. Я видел письмо. Он сказал тебе, что знает информацию, опровергающую его официальную смерть. И ты ему поверила?
— Не называй его имя! — закричала Татьяна, резким движением руки смахнув со стола стопку с бумагами. — Тебе не понять, что я чувствовала все эти годы!
— Ты мучаешь себя, Таня, разрушаешься изнутри. Этим ты занимаешься, находясь здесь? Неужели ты поверила, что этот якобы призрак?..
— Я ничего не подумала… Дом осмотрели, он пуст. Здесь ничего нет… Убийца ушел. Мы снова не имеем улик.
— Вскрытие покажет нам многое, Таня. Вот увидишь, — мужчина подошел к ней вплотную и слегка обнял девушку. — Но мне тяжело наблюдать, как ты пытаешься доказать себе, что Эрван действительно умер, как коришь себя за то, чего не делала.
— Я виновата перед ним, — девушка уткнулась острым кончиком носа Себастьяну в грудь и наконец-то дала волю слезам и эмоциям, которые так долго копились в ее груди. — Я могла что-то исправить, но не смогла… Не смогла…
— Прошлое не вернуть. Нужно жить настоящим. Я тоже многое потерял там… на Восточном фронте. Но мое существование в этом мире продолжается. Если я жив, значит, Господь еще нуждается во мне. Ведь так?
— Не учи меня религии, Себ, — усмехнулась девушка и осторожно высвободилась из объятий мужчины. — Но я рада, что ты сказал это. Для меня это очень важно… Правда…
Едва их голоса смолки, и в комнате невольно воцарилось молчание, как где-то наверху в глубине дома послышались приятные звуки пианино, красочные и звонкие, как пение птиц.
Татьяна почувствовала, как что-то холодное и одновременно горячее пронеслось по всему ее телу — это был страх, настоящий и живой, как эта прекрасная мелодия.
— Ты слышишь? — прошептала девушка, огромными карими глазами поглядывая на удивленного Себастьяна.
— Слышу что? — приподнял бровь тот, подойдя к столу, на котором были разложены фотографии с места убийства доктора.
Через пару мгновений музыка вновь растворилась где-то вдали, словно безымянный музыкант вновь ушел вглубь дома, где его игра на пианино больше не слышна.
— Наверное, мне показалось, — провела рукой по волосам та, чувствуя, как дрожь по всему телу продолжает разрывать ее на части. Она знала, что музыка была реальна, она чувствовала ее течение, ее образ — и он пугал до потери сознания.
— Что
— Лесть тебе не к лицу, дорогой Себастьян, — улыбнулась ему та и мельком взглянула на потолок, будто пытаясь увидеть там следы невидимого музыканта. — Я, наверное, вернусь в город. Думаю, нет смысла оставаться здесь, пока тут дежурит полиция. Мне нужно сменить обстановку.
— Что ж, до завтра, — Себастьян кивнул ей и с какой-то позитивной улыбкой вышел из кабинета, по обычаю нацепив на голову нелепую серую шляпу, которая успела покрыться дырками и торчащими во все стороны ниточками. Но эти недостатки только усиливали любовь хозяина к данному предмету его гардероба.
— До завтра, — лениво бросила ему в ответ та и медленно села на стул, взяв со стола пару черно-белых фотографий. — Что же вы хотели мне показать? — с досадой промолвила девушка, вглядываясь в мертвое тело доктора Ломана, и откинулась на спинку стула, устало прикрыв глаза.
Ее в чувства привел чей-то шепот, доносящийся где-то позади нее, но было слышно, что говорящие присутствуют в этой комнате. Татьяна обернулась и поняла, здесь, кроме нее, никого нет.
— Она наблюдает, она слышит нас, — чей-то до боли знакомый голос донесся прямо около уха Татьяны, отчего та вздрогнула, словно почувствовала смертельный укус. — Она напугана. Страх сковывает ее тело.
Татьяна резко вскочила на ноги и стала в панике искать прячущихся посетителей этой комнаты, которые говорили чуть ли не в паре сантиметров от до смерти напуганной девушки.
Вскоре голоса стихли, и вновь воцарилась тишина, нарушаемая жутким посвистыванием ветра. Татьяна устало закрыла глаза и обессиленно села на пол, чувствуя, как слезы огромными каплями капают на деревянный пол, создавая причудливый узор, напоминающий ночное звездное небо.
— Эрван, — с болью произнесла она и опустила голову, понимая, что ей уже ничего не поможет. Все надежды стремительно умирали, оставляя вокруг только ледяной страх, который подобно кислоте разъедал душу девушки, жестоко и без единой капли жалости.
====== Глава вторая. Зарождение. ======
Казалось, что дождь никогда не прекратится: его силы с легкостью бы хватило, чтобы создать новый Всемирный потоп, но что-то сдерживало нахлынувшую стихию, остужало ее жар. Чувствовалось некое приближение спокойствия на мрачном небе, словно свет, подобно кислоте, разъедает воцарившуюся здесь тьму, пытается пробиться сквозь толстую пленку свинцовых туч.
Татьяна боялась, когда кто-то ночью постучится в дверь ее квартиры. Она часто оставалась одна, муж постоянно пропадал заграницей, поэтому приходилось как можно чаще пребывать на раскрытии преступлений, чтобы лишний раз не находиться одной в этом доме. Девушка знала, что она здесь не одна, что повсюду ее окружают соседи, готовые в любой момент оказать ей помощь. Но стены были такими толстыми, что ни единый звук от других жильцов не мог пробраться в эту квартиру, отчего создавалось ложное ощущение замкнутости, пустоты, полного одиночества.