Слезы счастья
Шрифт:
— Розалинд...
— ... она вояжирует по свету вместе с богатыми и знаменитыми и мнит себя особенной, а на самом деле она всего лишь жалкая писака, которая не привносит в наш мир абсолютно ничего ценного. Она не смогла удержать рядом с собой ни одного мужчину, потому что все они, кроме тебя, умели быстро разглядеть ее истинное лицо.
— Когда закончишь...
— Я еще даже не начинала...
— Розалинд, я не буду стоять молча и позволять тебе говорить все эти гадости, когда ты даже не знаешь человека, о котором ведешь речь. Я знаю, что в конце
— Потому что она знала, что вы встречались.
— Как она могла знать о том, чего не было?
— Говори, что хочешь, но мама знала, что эта женщина опять до тебя добралась. Она разыскала тебя в Париже, и с тех пор ты только и ждал, чтобы мама скорее умерла и ты мог бы без помех крутить свои грязные любовные делишки.
Лицо Дэвида стало пепельного цвета.
— Милая, это неправда, — с чувством сказал он. — Когда твоя мать болела, я делал для нее все, что мог.
— Только не любил ее. А она всегда хотела именно этого: знать, что ты искренне любишь ее.
— Конечно же, я любил ее.
— Так сильно, что не успел ее труп остыть, как ты...
— Прекрати, — дрожащим голосом перебил Дэвид. — В чем бы ты себя ни убеждала, что бы ни говорила тебе мать...
— Тебе ее не хватает? — почти прокричала вопрос Розалинд.
Дэвид удивленно заморгал.
— Ты прожил с ней в браке тридцать лет! А теперь? Тебе ее недостает?
— Да. И очень сильно.
— Ты лжешь!
Он ничего не сказал. Не мог. Слова разлетались от него, как испуганные птицы.
— Почему ты не оправдываешься? — гневно вскипела Розалинд. — Совесть мучает, да? Ты знаешь, что плохо себя вел тогда и что сейчас поступаешь неправильно...
— Я могу...
— Зачем ты продал мамин дом? Ты же знаешь, как много он значил для нее, для меня... Я выросла там, черт побери! Это было наше семейное гнездо. Там все наши воспоминания. А ты просто взял и продал его, как какое-нибудь рядовое жилье из тех, что у нас на балансе. Как ты мог это сделать?! Это был наш дом, и мне не легче оттого, что все остальное ты переписал на меня, так что даже не пытайся уговорить себя, что поступил со мной честно.
— Я заведомо в проигрыше, Розалинд. Ты не слушаешь...
— Скажи, зачем ты его продал.
Дэвид начал было говорить, но слова опять разбежались в разные стороны.
— Ответь! — закричала Розалинд. — Что с тобой такое? Я хочу знать, зачем ты его продал.
— Милая, спроси себя, хотела бы ты... — Он шумно сглотнул и начал снова. — Ты бы в самом деле хотела, чтобы Лиза жила в нем, учитывая, как ты к ней относишься? Разумеется, нет. И она тоже не хотела бы там жить. Твоя мать и я... Мы были очень счастливы в этом доме, но наше время ушло. Ты, конечно же, понимаешь это. И я не смог бы бродить по этим комнатам и коридорам один...
— Я понимаю одно: чужие люди выкорчевывают ее клумбы, валят стены, обращаются с домом так, будто это какие-нибудь развалины, а не самый красивый особняк на много миль вокруг.
— Послушай, я понимаю, тебе тяжело каждый раз, проезжая мимо, видеть, как они перестраивают дом на свой лад, но нам пора перестать оглядываться на прошлое.
— А я хочу оглядываться, — по щекам Розалинд вдруг покатились слезы. — Я хочу, чтобы мама вернулась. Она не должна была умирать. Она была слишком молодой... О боже, папа, без нее ужасно... Мне так ее не хватает...
Рыдая, она упала в объятия к Дэвиду. Тот крепко прижал ее к себе и закрыл глаза, чтобы самому не расплакаться, приняв на себя всю горечь и боль ее потери.
— Тише, тише, — успокаивал он, целуя волосы Розалинд. — Я знаю, как много она для тебя значила, и...
— Зачем ты пошел к ней прямо тогда? — зло всхлипнула она. — Не мог подождать немного? Все случилось так быстро, и мама не заслужила, чтобы ее бесцеремонно отшвыривали с дороги.
— Я такого не делал, — уверил ее Дэвид. — Твоя мать значила для меня все...
— Ой, — послышалось из открытой двери в кухню. — Я не вовремя? Мне уйти?
— Нет, нет, Ди, — сказала Розалинд тетке. — Мы не обсуждаем ничего такого, о чем ты не знаешь.
Круглое и обычно веселое лицо Ди Лоример тревожно сморщилось, когда она увидела, как племянница вырвалась из рук отца, вытирая глаза и пытаясь не разразиться новым приступом плача. Ди быстро перевела взгляд на Дэвида, как будто искала в нем ключ к разгадке, но тот просто покачал головой.
— Если не возражаешь, я бы попросила тебя уйти, пап, — сказала Розалинд. — Не хочу показаться грубой или оскорбить твои чувства. По крайней мере, не хочу обижать тебя еще больше, чем уже обидела... — Она слабо улыбнулась. — Можем увидеться за ужином, если хочешь. Если, конечно, у тебя нет других планов, — помедлив, добавила Розалинд.
Дэвид судорожно сглотнул и бросил виноватый взгляд в сторону Ди.
— Боюсь, они есть.
Розалинд обреченно кивнула.
— Она здесь, в Бристоле?
— Сейчас она, вероятно, на пути сюда.
— Где вы остановились?
Он хотел ответить, но потом передумал.
— Не волнуйся, я не планирую заявляться в гости или еще как-нибудь разорять ваше уютное любовное гнездышко, где бы вы его ни свили.
Дэвид опять посмотрел на Ди, но та потупила взгляд в пол, очевидно не горя желанием оказаться между молотом и наковальней.
— Мы остановились у ее сестры, недалеко от Бата, — сказал Дэвид.
У Розалинд остекленел взгляд. Дэвида затягивала другая семья, они теряли его, и она не знала, как этому помешать.
— Может, позвонишь, если выпадет минутка, — сказала она, пытаясь говорить спокойно, но в ее голосе все-таки прозвучала истерическая нотка.
— Конечно, позвоню, — пообещал он и поцеловал дочь.
Розалинд попыталась улыбнуться и решила не напоминать ему, как часто в последнее время он давал ей такие обещания и не сдерживал их. Отец, которого она всегда знала и любила, никогда бы ее не подвел. Разве одно это не доказывает, что Лиза Мартин забирает его у нее?