Слишком мало для двоих
Шрифт:
– У одной… одного моего знакомого есть ненужные рождественские украшения. Я могу за ними съездить. Успею за полчаса.
– Кто раздает украшения перед праздником?
– Мой знакомый давно просил избавить его от этого хлама.
– Он псих? Сектант? Гринч?
Эдвард улыбнулся. В отличие от предыдущих ухмылок эта была трагической – из серии “даже если мне будет плохо, я продолжу смеяться дерьмовой жизни в лицо”.
– Плохие воспоминания. Эти украшения достались ей… ему от бывшей подружки. Да и потом, не один Джейкоб равнодушен к Рождеству.
После отъезда Эдварда мне не оставалось ничего, кроме как продолжать пить пунш. Встав, я проковыляла на
Как и гостиная, кухня блистала неоштукатуренными стенами, темным полом – но не деревянным, а выложенным плиткой под натуральный камень. Посуда и столовые приборы были из стали. Чистота, все расставлено строго по полочкам. В целом кухня вызывала в голове картины стерильной операционной. Чисто функциональная комната, без единого украшения. Видимо, Джейкоб не только к рождественской суете был равнодушен.
Вернувшись в гостиную со стаканом пунша в одной руке и яблоком в другой, я прошлась вдоль полок, читая названия на корешках. «Принципы современной организации пространства», «Лучшие образцы архитектуры тридцатых годов», «Шедевры архитектуры», сборники законов, касающиеся градостроительства. Тот набор, который вполне естественен в жилище архитектора. Но совсем не тот, с которым можно скоротать томительно тянущееся время. Я не знала, чем Джейкоб занимается в свободное время, кроме поднятия штанги, даже телевизора не было. В спальню я не пошла – не из-за стеснительности, а потому, что у каждого есть право на личное пространство.
Не будь сваренного в немыслимом количестве пунша, я бы не вынесла. Двадцать минут длились вечность. Эдвард вернулся быстрее, чем обещал, и я была этому рада.
Он поставил коробку на пол и тут же умчался за следующей. Всего коробок с украшениями было пять. Но прежде чем зарыться в их сокровенные недра, я пристально посмотрела в лицо пижону. Через левую щеку тянулись три свежих царапины. Или на него напало чудовище, или это была злая женщина с хорошим маникюром. Приятно, что не у меня одной возникало желание наброситься на Каллена. Парень специфично действовал на прекрасный пол. Возможно, какая-нибудь девица позавидовала его мягким губам или длинным ресницам. Впрочем, я догадывалась о том, что произошло на самом деле. Его бывшая не смогла удержаться, когда Эдвард забирал у нее вещички.
Обсуждать с пижоном личную жизнь я была не готова, поэтому перенесла внимание на коробки. Внутри, переложенная ватой и старыми газетами, ждала россыпь сокровищ. Уникальные стеклянные шары – на каждом изображена рождественская сценка. Оленья упряжка, Санта на крыше с подарками, дети возле камина, домики, густо усыпанные снегом, яркие праздничные коробки рядом с елкой, танцующая под дождем из конфетти пара, снежный лес и замерзшая река. Задержав дыхание, я открывала одну коробку за другой и запускала дрожащие руки внутрь. Изящные фигурки балерин и кавалеров, подвески в форме сладостей и цветов. В последней коробке лежала гирлянда, каждую лампочку, как тычинку, окружал венчик стеклянных лепестков. Помимо этого, на дне обнаружился деревянный ящичек, в котором, как в тюрьме, коротал срок прекрасный ангел. Это было старое и сказочное украшение. Просторные белые одеяния, золотые локоны и нимб. Крылья сделаны так тщательно, что без труда были различимы отдельные перья. У меня рука не поднялась вернуть ангела в его пыльную камеру. Придвинув к елке стул, я закрепила ангела на макушке. Обычно этим заканчивают, но стоило мне спуститься, как я почувствовала, что поступила правильно. Что-то изменилось в неуютной квартире Джейкоба. Воздух как будто замерцал от золотистого
– Эдвард?
– я звала его, потерявшегося в лесу мальчика. Пришлось повторить трижды, прежде чем он очнулся и его взгляд стал осознанным. Волшебное наваждение отступило. Я уже взялась за первый шарик, готовясь повесить на ближайшую ветку, как Каллен сорвался с места, схватил куртку и выскочил из квартиры. Догнать со своей хромотой я его не могла, поэтому только повернулась к двери. Смотрела в темный тоннель коридора и слушала, как пижон бегом спускается по лестнице.
***
– Тебе не кажется, что судьба хочет что-то сказать?
– Элис смотрела на меня. В ее глазах мерцала знакомая немного безумная улыбка. В голове подруги жил либо Чеширский Кот, либо эльф.
– Например, не пить много пунша?
– Ой, Белла! Не шути такими вещами. Знаешь, - Элис потянулась к стоящей в центре стола тарелке с рагу и наложила себе вторую порцию, я же никак не могла справиться с первой ложкой. В тот год я много с чем не могла справиться, - встретить красивого парня в Париже довольно просто. Однако встретить того же самого красивого, - Элис подчеркнула это слово, - парня в Чикаго – невероятно.
– Но это случилось и, значит, не так и невероятно. Будем считать это моей извращенной удачей.
– Мне кажется, ты боишься, что он тебе понравится.
С тех пор как Эдвард сбежал от меня, я стала думать о нем почти непрерывно. Не последней причиной такого внимания был интерес. Однако не только любопытство толкало меня снова и снова возвращаться в мыслях к нашим разговорам, вспоминать лицо и жесты пижона. В том, что же было еще, я намеренно разбираться не хотела. Ничего хорошего меня не ждало, я берегла свое сердце и нервы. Элис была почти права. Эдвард мне нравился, и я боялась. Боялась, что мой мир снова рухнет.
С парнями мне не везло с самой школы. Те, которым нравилась я, были надежны, скучны и не привлекали взгляда. Те же, что нравились мне, были взрывными, самовлюбленными и не видели дальше собственного носа. Первый мальчик мне изменил с выскочкой из старшего класса. Потом последовала череда парней, оставивших по себе шрамы от разной степени предательств. Затем была полоса затишья, когда я пробовала встречаться с теми, кто “попроще”. Но в том-то и дело. Это были базовые модели парней, в них отчетливо не хватало некоторых деталей. Обреченная на страдания, я вновь вернулась в опасные воды и в первое же плаванье налетела на рифы. Точнее, тогда я не знала, что произошло, и приняла холодный каменный остров за частицу Эдема. Когда нужно, я умела не видеть острых граней.
Мы с Джоном часто ссорились, вспыхивали. В конце концов вся посуда в нашей квартире сменилась на пластиковую, чтобы больше не собирать осколки. Но наши перемирия затмевали любые неудобства. В подобной чехарде трудно оказалось сохранить светлую голову и соблюдать правила. Два года назад я забеременела. Он сказал нет. Я просила. Родить ребенка от того, кого любишь, было моим сильным желанием. Разве не в этом счастье, не в этом смысл, задавала я свои наивные вопросы. Мне казалось, в тот период Джон стал очень нежен. Он же просто был осторожен и боялся, что я взбунтуюсь. А когда добился, чего хотел, едва не лопнул от счастья. Меня его реакция сильно задела, но отступать было уже как-то неловко. Все было решено, и я успокаивалась тем, что должно прийти подходящее время, нужно подождать. Однако высшие силы вознамерились меня проучить.