Слишком много женщин (сборник)
Шрифт:
Мисс Ливси определенно прокололась, но признать свою оплошность не спешила. Более того, была готова схватить быка за рога. Она отошла к вешалке в углу, сняла пальто и сунула руку в его рукав.
– Отправляюсь немедленно, – объявила она.
– Не получится. – Я подошел забрать у нее пальто. – Единственное свидание, которое никак не может пропустить мистер Вульф, это утренняя встреча с орхидеями, с девяти до одиннадцати. – Я опустил взгляд на запястье. – Можем отправиться через час с четвертью. Без пятнадцати одиннадцать встретимся в вестибюле внизу.
Но мисс Ливси так легко не сдавалась.
– Я не стану просто сидеть
Оставшееся в моих руках пальто я повесил на крючок и объяснил, что у меня в любом случае остается одно важное дельце, которое требует внимания прежде, чем я мог бы покинуть офис. Мисс Ливси пришлось уступить, но только потому, что у нее не было другого выхода. Мне же осталось лишь сбежать: я не был уверен, что выдержу, если она выйдет вдруг из ступора и возьмется за меня по-настоящему. Она согласилась встретиться в вестибюле в десять сорок пять, и я вернулся в свой кабинет, поднял телефонную трубку, позвонил Вульфу и попросил ждать нас к одиннадцати. Кроме того, я рассказал ему, что Сол узнал Самнера Хоффа. Затем обратился к телефонистке на коммутаторе «Нейлор – Керр» и назвал ей добавочный номер президентского офиса.
Чтобы добиться разговора с Пайном, мне пришлось повоевать. Президент участвовал в крайне важном совещании и запретил отвлекать его по пустякам, но в итоге мне удалось убедить секретаршу, что этим утром никакое совещание не может быть важнее нашей с Пайном встречи. Меня попросили повисеть на линии.
Висел я долго. Пять минут спустя я задался вопросом, с кем сейчас целуется секретарша, а по истечении еще трех начал подозревать, что обо мне напрочь забыли. И уже занес палец над аппаратом, когда в трубке снова раздался женский голос:
– Мистер Гудвин?
– Еще здесь, и исполнен надежды.
– Поднимитесь, пожалуйста, в зал совещаний на тридцать шестом этаже. Вас пропустят.
Тон, каким это было сказано, подразумевал, что мне выпала немыслимая удача, и я от души ее поблагодарил.
На тридцать шестом этаже мне объяснили, где находится зал для совещаний. Когда я дошел до него, стоявший у двери начальник службы безопасности сперва убедился, что я тот, кем назвался, и лишь потом распахнул дверь. Входя, я напустил на себя величавый, представительный вид.
Это оказалось очень кстати. Зал был огромен, с высоким потолком и ярким освещением. Простым смертным вроде меня, работающим пять дней в неделю, такие внушают благоговение. Пол едва ли не целиком был покрыт гигантским ковром. Стол из выбеленного орешника размером равнялся моей спальне, хотя и отличался от нее контуром. Вокруг него стояли вместительные кресла, обитые кофейного цвета кожей, – не менее двадцати, но лишь четыре или пять из них пустовали. По два кресла в концах стола, остальные – вдоль.
В одном из кресел на дальнем конце сидел Джаспер Пайн. Во втором расположился мужчина, от которого осталось столь немногое, что кресло не казалось занятым и наполовину. Едва бросив взгляд на этого иссушенного возрастом человека, я сразу признал в нем старого Джорджа Нейлора, одного из основателей фирмы и отца миссис Пайн (для меня – Сесили) и Керра Нейлора, ныне покойного. Портрет старичка украшал стену в офисе президента компании.
Не вставая, Пайн произнес:
– Джентльмены, позвольте представить вам мистера Арчи Гудвина. Гудвин, вы присутствуете на совместном заседании совета директоров и избранных членов руководства. Эта встреча особая. Она была созвана для обсуждения вопросов, связанных с трагической кончиной мистера Керра Нейлора. Мы обсуждали их в течение долгого времени и во всех подробностях. В частности, прозвучало предложение поручить Ниро Вульфу, вашему работодателю, продолжить расследование и распространить его на обстоятельства гибели мистера Нейлора. Кое-кто из присутствующих высказал мнение, что перед принятием окончательного решения нам следует…
Он оборвал себя, потому что старина Джордж Нейлор проскрипел крепкое словцо. Подобные выражения в ходу среди лесорубов, шоферов-дальнобойщиков и усталых детективов, но я никак не ожидал услыхать нечто подобное на совете директоров.
– Все уже решено! Конечно, Вульф может продолжать! – добавил к сказанному отец-основатель. Своим тенорком сын явно пошел не в родителя. В стариковском баритоне присутствовали и глубина, и сила, но преклонный возраст также был различим.
Директора зашептались. Сдержанно и почтительно, хотя и не без заметного раздражения, Пайн заметил ему:
– Мне казалось, мистер Нейлор, мы сообща решили, что должны сначала выслушать Гудвина. Расскажите нам, Гудвин, чем вы занимались с тех пор, как впервые явились сюда в прошлую среду.
Несмотря на пять пустующих кресел, никто даже не заикнулся насчет того, чтобы я устраивался поудобнее. Поэтому, заметив поблизости одно незанятое место, я так и поступил.
– Вам нужны только основные блюда, – спросил я, – или подать с гарниром?
Пайн распорядился начинать. Они остановят меня, если рассказ выйдет чересчур подробным. Я повиновался. Пересказал достаточно, чтобы совет остался доволен, но даже близко не подступил к уровню своих изнурительных отчетов перед Вульфом, а несколько событий и вовсе опустил. Скажем, свою первую встречу с Гвинн Феррис, когда та прикинулась неграмотной.
По ходу отчета они перебивали меня когда вздумается, чтобы задать вопрос или подпустить шпильку, а едва я дошел до сцены у двери кабинета Самнера Хоффа, где Керр Нейлор сообщил мне, что знает убийцу Уолдо Мура, навалились всем скопом. Очевидно, здесь уже сложились две противоборствующие точки зрения, а может и больше.
Один весельчак бросил мне в лицо:
– Я знал Керра Нейлора двадцать лет, Гудвин, и он ни разу не произнес лживого слова. А вас я впервые вижу!
Этот прохвост с самого начала мотал мне нервы, и я уже начинал свирепеть. Явно старше меня, он так же явно уступал в возрасте основателям компании, одевался лучше всех присутствующих, обладал широким мясистым ртом и обожал прерывать людей на полуслове. Подходящий ответ уже вертелся на языке, но старик Джордж Нейлор меня опередил:
– Глупости! Керр с пеленок был неисправимым вруном!
Это ничуть не остудило пыл пижона.
– Ну, разумеется, – сказал он мне, – Керр Нейлор мертв. Но вы-то живы!
Тон сказанного намекал, что это обстоятельство кажется ему прискорбным.
– Знаете, я веду список, – произнес я, – всех, кто посмел обозвать меня лжецом. Вас как зовут?
Его широкий рот сложился в снисходительную усмешку.
– Вы слишком стары, чтобы задать вам трепку, – признал я, поднимаясь на ноги. – Но мне известен прием, который научит говорить бессловесную тварь, и я был бы не прочь испробовать…