Сломанная подкова
Шрифт:
Наблюдательный пункт получился отличный. Из танка просматривалось расположение противника на большую глубину, связисты то и дело сообщали о скоплениях войск, автоколоннах, подходящих с тыла, минометных установках, артиллерийских позициях — обо всем. И не просто сообщали, а называли точные квадраты по кодированной карте. Залпы «катюш», огонь артиллеристов и минометчиков оказались для врага губительными. Не раз автоматчики, бронетранспортеры и танки, накапливавшиеся на рубеже атаки, накрывались мощным огнем, и немцы, оглушенные, в панике разбегались, расстраивались их боевые порядки. Чем больше они терпели неудач,
Только к исходу дня немцы поняли, кто обрушивает на их головы столько разящего металла, и решили во что бы то ни стало оттащить назад сгоревший танк. Но наши бронебойщики тоже оказались на высоте. Первая попытка кончилась тем, что был подбит еще танк, а артиллеристы создали вокруг наблюдательного пункта защитный огневой заслон. Тогда немцы обрушили сильнейший огонь на свой танк, и два бойца, сидевшие в нем, погибли.
Кошроков сам писал листок-молнию с грифом: «Прочти и передай товарищу». Листок переходил из окопа в окоп, от позиции к позиции. Имена двух героев — Кур-мана и Али — сразу узнали все. А те, кто знал погибших при жизни, вспоминали каждую мелочь, которая связывала их с героями.
В шестую атаку немцы бросили все свои силы. Горстка защитников кургана Лысого легла в неравном бою, и к сумеркам высотой овладели немцы.
Завтра с утра немцы будут просматривать всю нашу оборону, и, значит, за ночь надо что-то придумать и предпринять.
НОЧНОЕ ЗАРЕВО
Еще дымились подожженные танки и бронемашины, еще выбирались из окопов раненые, чтобы брести в тыл, еще на хуторе бойцы разбирали по бревнам горящие дома, чтобы не служили в наступающей темноте ориентирами немцам, еще запахи пороховой гари и свежей крови витали над полем боя, а командиры и политработники собрались на НП полка, чтобы обсудить положение. Прибыли сюда же оперативники из штаба дивизии. Требовалось срочно разработать операцию по захвату высоты Лысой.
Ее потеря встревожила всех. Во-первых, теперь труднее будет действовать «катюшам». Вернее, немцам будет легче за «катюшами» охотиться. Все наши артиллерийские и минометные позиции, все огневые точки немец будет видеть как на ладони. Теперь он сможет бить не только по нашим пушкам и машинам, но и по отдельным людям. Высоту Лысую надо вернуть — это понимал каждый.
Оперативники предлагали атаку на заре, когда сон особенно одолевает человека. Надо как можно ближе подобраться к высоте за ночь и после короткой, но интенсивной артподготовки ринуться .в атаку. Операцию закончить к моменту восхода солнца. За короткую летнюю ночь противник не успеет закрепиться — уйти в землю на восточных склонах кургана.
Возникла вдруг и еще идея: за ночь просочиться сквозь боевые порядки противника и ударить по нему в затылок, согласовав момент атаки с артподготовкой не по часам, а по минутам. Идея была заманчива, но таила в себе большой риск. Группе, которая проникнет в расположение противника, придется действовать вслепую. Не имея связи с НП полка, при непредвиденных обстоятельствах она не получит помощи и не вернется назад. К тому же в степи нет никаких надежных ориентиров, легко сбиться с пути. А чтобы обогнуть курган Лысый, придется сделать большой крюк, неизвестно, на что нарвешься.
— Да, мы рискуем небольшой группой,— упрямо твердил Доти Кошроков,— но при штурме
— Кто? — разом спросили командир полка и оперативный работник штаба дивизии.
Доти снова выдержал паузу.
— Я, комиссар полка. И считаю, у нас нет времени ни спорить, ни, тем более, медлить. Устав как учит нас? Самое правильное решение командира то, которое принимается быстро и выполняется немедленно. Ночь коротка, а дел много. Попробуем реализовать мой вариант, другие от нас не уйдут.
Но с комиссаром согласились не сразу: его план задевал самолюбие строевых командиров. Да и майор Му-талиев, командир полка, резко стал возражать и настоял бы, конечно, на своем, если бы комиссара неожиданно не поддержал представитель оперативного отдела дивизии. С тех пор как полк вступил в бой, комиссар редко появлялся на КП. Он предпочитает все время находиться в подразделениях. Майору даже кто-то сказал, будто Доти Кошроков не просто доводит до сведения бойцов приказ Верховного Главнокомандующего, а требует от всех присягнуть на верность этому приказу. Заставляет бойцов давать письменные клятвы, что они будут «стоять насмерть».
Холодок настороженности и недоверия сквозил в отношениях командира полка и комиссара. Но операция была уже утверждена, и майор сразу согласился с главным доводом комиссара: времени на побочные разговоры нет ни минуты. Надо ведь еще успеть сформировать группу, разработать план взаимодействия ее с другими подразделениями, уточнить маршрут движения, придать ей нужные средства, рассчитать все по часам и минутам, договориться о сигнализации, предусмотреть возможные осложнения и продумать, как их преодолеть.
Четко и быстро распределил майор обязанности между командирами, перед каждым поставил боевую задачу, а дирижировать этой «ночной симфонией» взялся сам.
— Ей-бох, какой инструмент будет фальшивить — распрощается с оркестром навсегда,— предупредил майор командиров подразделений. Говорил он с сильным ингушским акцентом, делая ударение на первом слоге. От этого речь майора приобретала какую-то особенную стремительность.— Сигналы: зеленая ракета; красная; две зеленые; две красные; одна красная и одна зеленая; две красные и зеленая; две зеленые и одна красная — всего семь, они как бы означают семь нот и семь клавишей. Договоримся, кто каким сигналом действует, как и когда...
Для командира минометной батареи и для артиллеристов — две зеленые ракеты — открыть огонь по заданному квадрату, а две красные — -перенос огня в глубину обороны противника, когда командир группы сигналом — одна зеленая ракета — сообщит о занятии им кургана. Под покровом темноты одна рота накапливается, подбираясь как можно ближе к высоте, затем по общему сигналу штурмует курган и удерживает его до прихода основных сил.
Альбиян шепнул комиссару, сидевшему вблизи от него:
— Локотоша бы взять. Он по карте ориентируется, будто сам составил. А ночью очень легко сбиться.