Сломанная подкова
Шрифт:
Полковник умолк на минуту и услышал, что кто-то еще вместе с ним скулит в темноте. Он вскинул голову и разглядел Апчару.
— Ты? Дочка! Как ты сюда попала?
Торопливо смахнул слезы, постарался придать своему голосу спокойствие и твердость, а себе осанку, но в смущении не мог найти ровных и нужных слов.
— Нервы. Ты извини меня. Стар. Внук уже есть. Внук. Сталь и та крошится в бою, как сухарь, а мы что? Мы же люди. Нервы не проволока. Сдали. Внук уже у меня... Мне бы тамадой на твоей свадьбе... Дождемся этого часа, только не унывай. Выйдешь за хорошего боевого командира.— Голос полковника постепенно
— Попрощаться.
— Попрощаться? Со мной? Спасибо, дочка. Прямо скажу — не ждал. Уходишь в Элисту с Локотошем?
— Да. Ухожу.
Полковник отступил на шаг от Апчары, вернулся к столу, начал возиться с коптилкой, оправляя фитиль, а сам мучительно решал для себя: отпустить эту девушку в опасный поход с капитаном или пристроить где-нибудь при штабе дивизии? Где опасней? Кто же может сказать на этой войне, где опасней? Решает только судьба...
— По доброй воле? — спросил.
— Сама решила.
— Тогда ступай. Спасибо, что пришла попрощаться со мной. А про это...— полкоеник показал глазами на табурет,— никому ни-ни. Обещаешь?
— В могилу с собой унесу.
— Ну ладно насчет могилы. Рано тебе. А я обещаю тебе вот что. Брат твой ранен. Он достойный мужественный командир. Обещаю не потерять его из виду. Поправится, возьму к себе. Буду заботиться о нем. Сохраню. Обещаю.
Апчара разрыдалась. Почему-то ей больно было расставаться с этим седым, пожилым человеком. Железный комдив. Добрый... дедушка... Она повернулась и побежала к отряду, который уже строился к выступлению.
В КАЛМЫЦКОЙ степи
Якуб Бештоев вскочил в седло и почувствовал себя настоящим джигитом. Конфуз, который с ним случился однажды во время джигитовки, успел забыться. Тогда полковник проводил занятия по конной выездке с командирами и политработниками штаба дивизии. Якуб, только что прибывший на новое место службы и не занимавший еще никакой должности, тоже выехал на занятия, выпросив лошадь у штабиста, занятого в этот день на дежурстве. Требовалось показать посадку в седле, искусство наездника, которое кажется на первый взгляд простым, а на самом деле дается только многолетней тренировкой.
Кобыла плохо слушалась. Она привыкла к хозяину. И вообще лошадь всегда хорошо чувствует седока и знает, кому нужно подчиняться, а кем можно и пренебречь. Она чувствовала, что седок занят больше собой, своим видом, а не тем, чтобы слиться с конем в единое целое, когда конь дополняет всадника, а всадник копя, без чего не может быть никакой джигитовки. И вот когда Бештоев выехал на середину круга и, красиво под-боченясь, победоносно огляделся по сторонам, кобыла внезапно остановилась, расставила задние ноги пошире, подняла грациозно хвост и огласила площадь звоном полновесной струи, который тотчас потонул в хохоте командиров.
Но кто теперь об этом вспомнит? Жаль только, что нельзя ехать стремя в стремя с командиром полка — капитан отказался от лошади и сел в кабину грузовика. В кузов поставили мотоцикл, а в коляску мотоцикла посадили Апчару. Сверху все видно. Конников ведет Якуб Бештоев. Они вышли первыми. Потом с интервалами в три минуты пошли грузовики
Только когда отъехали от совхоза, Локотош вспомнил, что не уточнил у комдива, куда поворачивать с отрядом в случае вынужденного отхода, где искать штаб дивизии. И полковник ничего не сказал. Впору было вернуться и все уточнить. Но тут Локотош подумал, что комдив, наверно, и сам не знает, где окажется в ближайшее время. Дивизия держит направление на северо-восток к Сталинграду. Особый отряд движется строго на восток. Пути расходятся клином. Этот клин заполнят, по всей вероятности, другие войска. Возможно, это будут части Двадцать восьмой армии, действующей где-то западнее Астрахани. В конце концов, не все ли равно, к кому присоединиться в случае вынужденного отхода? Надо правду сказать самим себе: нет больше
Нацдивизии. Всего девять дней занял ее путь от боевого крещения до совхоза, где собрались остатки разбитых подразделений. Если не будет оккупирована республика, то, конечно, дивизия будет пополнена и еще скажет о себе полным голосом...
Догнали конников. Локотош решил уехать вперед и подождать их. Якуб помахал ему рукой. Он сидел в седле подбоченясь, но было видно, что ехать на коне ему непривычно и что долгого пути он не выдержит.
Луна осветила степь, и стало видно далеко во все стороны, особенно Апчаре с ее высоты. Прямая грейдерная дорога поблескивала под луной, как вода. Она разрезала степь на две темные половины и упиралась в небосвод как раз там, где появилось уже розовое пятно и скоро, после быстро пролетевшей ночи, покажется само солнце.
«Едем навстречу солнцу,— думала Апчара,— дорога будет счастливой».
Но красное зарево кроваво, медленно растекалось по небу, словно небо тем краем окунулось нечаянно в море крови и теперь постепенно пропитывается ею.
Вдруг на дороге сверкнул красный огонек, послышался окрик, появились какие-то люди. Передняя машина остановилась перед опущенным шлагбаумом. «Дорогу, что ли, сторожат,— подумала Апчара.— Но кто ее украдет?»
— Чего там? Почему стоим?— Локотош высунул голову из кабины.
— Приготовьте документы.
Капитан вышел, потянулся после долгого неудобного сидения в кабине. Его не встревожила остановка, а подождать конников даже нужно.
Он обошел машину, постучал ногой по скатам, заглянул в кузов к Апчаре.
— Как ты там? Не спишь? С добрым утром.
— Да, уже утро.
— Кавалерия задерживает. А то давно бы были на месте. Не замерзла?
— В коляске тепло.
Прибежал боец из первой машины.
— Товарищ капитан, вас требуют. Проверка документов.
У шлагбаума в окружении бойцов в пограничной форме и с автоматами стоял начальник заставы, молоденький лейтенант с выхоленными черными усиками. Одет с иголочки. Из-под фуражки выбивается густая кучерявая шевелюра. Лейтенант решил, должно быть, что настал момент, когда и он может доказать свою верность долгу и Родине.
— Ваши документы! — сказал он капитану строгим голосом.
Локотош не спеша достал удостоверение личности, подтверждающее его звание и должность. Пока лейтенант разглядывал документы, придирчиво сличая фотографию с лицом Локотоша, капитан пытался объяснить, что он ведет особый отряд и что пункт назначения у них — Элиста.