Сломанная подкова
Шрифт:
— Гляди. Слушай!—торжественно сказала Хабиба, как говорят старики, которые по бараньей лопатке предсказывают будущее.— Вернется сын целым и невредимым. Аллах прикроет его от всех бед.
— Да будет так.— Апчаре хотелось угодить матери.
Хабиба взяла подойник и пошла в сарай. Там она украдкой тоже поцеловала корову за то, что она предвещает возвращение сына.
Но вечером разговор опять осложнился.
Апчара для воздействия на мать рассказала о судьбе Солтана Хуламбаева.
— Так поступают немцы с теми, кто носит в сердце нашу правду.
Хабиба
— Не с волками живем. Не выдадут. Подумаешь, головной журавль молодежи! Похлеще тебя есть. И какая ты фронтовичка? Повезла бойцам подарки. Да и то не довезла, растеряла в степи. Не велика твоя заслуга, чтоб тебя немцы искали. Девчонка несовершеннолетняя. Если таких, как ты, убивать, детей не останется в ауле. А не останется в ауле детей — зачем тебе жить одной? Куда все, туда и ты. Ты не лучше других, не хуже других...— Здесь Хабиба кривила душой, потому что считала свою дочь лучше всех на свете. Но надо же внушить дочке, что она ничем не выделяется среди своих подружек.
— А то, что поймала шпионов?
Но Хабиба не признала и этих заслуг.
— Каких шпионов? Не ты их поймала, а Чока Му-таев. Он до сих пор в горах, перегоняет скот из ущелья в ущелье. И сейчас воюет против бандитов. Ты хочешь в горы, а знаешь, сколько там бандитов-парашютистов? Мне Бекан рассказывал. В пещерах шашлыки жарят. Кругом стада бесхозных баранов — бери и режь. Даже Питу Гергов свой горб, как седло с коня, сбросил. За Прохладной скопище скота. Все дороги заняты, войскам не пройти, не проехать. Вот Питу и повадился туда. За день два раза успевает обернуться. Пригонит несколько коров — продаст и снова за живым товаром. Кому война, кому — базар.
— Успеют эвакуировать скот?! — заволновалась Апчара, вспомнив все заседания на этот счет.
— Гулевую скотину и овец угнали к хребту.
— Бекану не удалось угнать лошадей?
Апчара поражалась осведомленности Хабибы. Сама Апчара, когда сидела у коммутатора, тоже знала все фронтовые новости и положение дел. Но ведь там — коммутатор! И вот, оказывается, не надо никакой техники, чтобы знать все, что делается в ауле, в ущелье, в окрестных горах. Да и правда, разве нужен здесь телефон для новостей о том, что по распоряжению Зуль-карнея Кулова угнали в горы всех людей, кого только можно, пробивать дорогу через хребет в Закавказье. По этой дороге хотят погнать скот. Но простое ли дело пробить кирками скалу? Чока Мутаев тоже там в горах пробивает дорогу.
— О Бекане не знаю ничего,— призналась Хабиба.— У него сам дьявол в советниках. Никто не знает, что у старика на уме и где его нелегкая носит.
Хабиба только один раз видела старого седельщика. Сокрушался. Один велит: гони лошадей вниз по Тереку, в Дагестан, другой приказывает: поднимай лошадей на хребет Кавказа. Там-де их будут охранять партизаны. Лошади выбились из сил. Не буду я никого слушать. Мне доверили сохранение элиты. Поступлю по своему разумению. Бахов хотел забрать у него жеребца Шоу-лоха, не отдал. Спрятал в пещере и сказал: сам ищу вторые сутки, найдется — приведу. Потом Бахову стало не до коня.
Ночью долго
Сначала Апчара наговорилась с матерью на своем родном языке, потом стала шептаться с Ириной, рассказывала об Альбияне, о других командирах, о капитане Локотоше.
На заре послышался стук в ставни. Хабиба замерла, боялась пошевелиться. «Пришли,— подумала она.— Неужели так быстро?» Теперь уж она жалела, что не отпустила дочь и сноху. Вот и пришли за ними. Ирина тоже услышала стук. Она закрылась одеялом, прижала к себе спящую Даночку. Стук повторился. Привыкшая на фронте недосыпать, проснулась Апчара. Побежала к окну. За окном послышался недовольный голос: «Вымерли, что ли?»
— Кто там?
— Апчара, открой. Это я — Бекан.
Из постели вылезла Хабиба.
— Что за беда тебя пригнала раньше зари? — Хабиба натягивала на себя платье.— Напугал-то как! Разве можно в такое время стучаться в окно. Клянусь аллахом, от страха чуть не лопнуло сердце. Думала, немцы.
Ирина все не верила, что это старик Бекан.
— Не к тебе пришел. Ты можешь спать. Мне Апча-ра нужна. Апчара! Выходи побыстрей!
Апчара была уже одета. Увидев Бекана на коне, обрадовалась, решила, что старик уходит в партизаны и хочет ее взять с собой. Седельщик в поводу держал второго коня, и не простого коня, но Шоулоха.
— За мной?
— За тобой.
— А Ирина? Она тоже хочет в партизаны.
— В партизаны потом. Садись на Шоулоха, поедем.
— Куда?
— Опять «куда?» Я думал, на фронте ты стала джигитом. А ты по-прежнему «куда?».— Бекан спешился, подошел поближе к девушке, ведя за собой двух лошадей. Шоулох косился на тихую серую лошадку под новеньким седлом. Старик чуть кончиком усов не касался уже Апчары.— Матери не говори. Будем знать об этом только ты да я. Не хочешь — сразу скажи. Надо гнать маточное поголовье за хребет, к соседям. Немец ночью подошел к Баксану. Надо торопиться. На сборы четверть часа. Согласна?
— Конечно!
— Молодец! Учти, задание правительства. Сдадим там лошадей, а потом видно будет. Может, в партизаны подадимся. Оттуда перевалами проберемся в Чоп-ракское ущелье. Там сейчас Чока.
— Чока?
— Конечно. Давай быстрее...
На крыльцо вышла Хабиба.
— Не собирается ли мастер седельных дел умыкнуть девушку? Говорят, утренний гость долго не засиживается. Заходи...
— Да будет в твоем очаге огонь всегда. Не в гости пришел, сестра. По делу.
— Аллах свидетель, моя дочь приравнена к джигиту, если к ней стали ходить по делу?
— Я ее не приравниваю к джигиту. Я ее ставлю выше джигита. Не побоялась на фронт поехать. Скажу по правде, не каждый джигит рискнул поехать на фронт. Нашлись такие, кто укатил за хребты и моря.
Пока Хабиба и Бекан разговаривали, Апчара выскочила из дома с маленьким узелочком в руках.
Куда? — встрепенулась мать.— Да ты, старый, и в самом деле ее умыкаешь?
— Разве я ее умыкаю? Она сама едет...
— Это куда еще? — Хабиба схватила дочь за руку.— Ни шагу не сделаешь из дому.