Сломанное копье
Шрифт:
— Все мертвы? — спросил Райнер.
— Ага, — сказал Халс.
— Одна шевелится, — поправил Герт.
Они обернулись. Крыса-хирург металась в агонии, стрела Франки все еще торчала у нее из спины. Рядом валялись очки.
Франка с ледяным выражением лица подошла к хирургу, держа меч в руках. Хирург попытался укрыться.
— Пощады… Пожалуйста…
Франка нахмурилась.
— Вот тебе пощада, палач!
Она ударила его мечом по шее. Одного удара не хватило, и хирург вскрикнул, когда Франка снова подняла меч у него над головой. Безголовый
Франка рухнула на колени.
Халс кивнул:
— Славный удар, девочка.
Кто-то застонал за их спинами. Они обернулись, держа мечи наготове.
Это был Карел. Руки мальчика слабо двигались, однако, судя по всему, он уже явно не жилец. Райнер неловко опустился на колени рядом с ним. Остальные собрались вокруг. Франку вырвало, она заплакала. Грудь Карела была совершенно смята, сквозь куртку торчало окровавленное ребро. Голова раскроена так, что Райнер смог разглядеть треснувший череп. Мальчик лежал в луже собственной крови.
— Малыш, ты… — Райнер сглотнул. — Ты жив?
— Ро… — Карел попытался подозвать Райнера ближе, но руки не слушались его. Дыхание со свистом прорывалось сквозь зубы.
Райнер нагнулся.
— Что такое?
— Ровена. — Карел схватил Райнера за руку, его пальцы оказались неожиданно сильными. — Скажи ей, что я погиб… думая о ней.
Райнер кивнул:
— Ну, конечно.
«Бедный малый, — подумал он, — девица небось забыла о нем, как только он уехал».
— Но, — Карел притянул его ближе, — но… придумай мне смерть получше. — Он улыбнулся Райнеру, глядя на него невидящими глазами. — Ты же можешь, правда?
Райнер печально улыбнулся в ответ:
— Хорошо, парень. Не сомневайся, сумею.
Карел ослабил хватку.
— Спасибо. Ты не… не такой, как сказал Манфред.
Он закрыл глаза.
— Бедный дурачок, — прошептал Халс.
Павел сотворил знак Молота. Франка пробормотала молитву Мирмидии.
— Ну вот, не надо было ему во все это лезть, — сказал Герт.
Райнер фыркнул:
— Нам всем не надо было.
Какой-то шум заставил их поднять головы. Они огляделись. Звук доносился откуда-то снаружи — медленные шаги одинокой лошади, эхом отражающиеся от склонов лощины. Они увидели, как конь бредет через ворота, лишившийся воли всадника, которого тоже стало возможно разглядеть, когда лошадь вышла из тени, отбрасываемой стеной. Рыцарь как-то неестественно свисал набок. Сломанное копье болталось в латной рукавице, бело-голубые флажки были испачканы кровью и грязью. Глаза всадника остекленели.
— Великий Зигмар! — зашептал Павел. — Это Гутцман!
Они все встали и повернулись к мертвому генералу, но никому не хотелось подойти ближе. Они словно оцепенели. Холодок пробежал по позвоночнику Райнера, когда из-за облаков показался Маннслиб, освещая мертвеца. Откуда он? Потерялся, пока армия разгоняла крыс? Следовал за ними?
Лошадь остановилась в центре комплекса, опустив голову. Со стороны шахты послышался шум: затопали сапоги, загремело оружие и доспехи, и все это перекрывали громкий смех и возбужденная болтовня — это возвращалась армия победителей. Райнер украдкой оглянулся. Копейщики, мечники и пикинеры валом валили из шахты, похваляясь подвигами друг перед другом. Иные хромали или несли павших товарищей, но даже они ликовали. Враг повержен, Империя (ну ладно, ее уголок) спасена.
Однако болтовня стихла, а потом и вовсе прекратилась, когда они один за другим разглядели в лунном свете одинокого всадника, неловко свисающего с седла. Они маленькими группами вышли вперед, и наконец весь гарнизон, точнее, оставшаяся его часть, выстроился полукругом, глядя на своего командира, который при жизни едва их не погубил, а мертвым привел к победе.
Они долго-долго смотрели, не желая прерывать странную тишину этого мгновения. Но тут одна из веревок на теле Гутцмана лопнула, и он пал наземь.
По войску прокатился крик. Затем вперед вышел капитан Хальмер, который до того стоял рядом со своими людьми.
— Изготовьте носилки и отнесите его в форт. — Он поднял руки. — Да благословит Зигмар нашего павшего генерала!
Все дружно закричали:
— Слава Гутцману! Слава Зигмару! Да здравствует Империя!
Толпа солдат начала расходиться. Несколько копейщиков Хальмера вышли вперед и принялись сооружать из копий импровизированные носилки. Конники разобрали своих лошадей, пикинеры и мечники разбрелись по своим изрядно поредевшим подразделениям.
Хальмер заметил Райнера и его товарищей и отсалютовал. Он приблизился к Райнеру и, сжав его руку, зашептал ему на ухо:
— Гарнизон и вся Империя у вас в долгу. Я тоже. К сожалению, ради поддержания боевого духа солдат будет лучше, чтобы они верили, что Гутцман умер здесь, когда битва была уже выиграна, а не до ее начала.
Райнер хитро переглянулся с товарищами.
— Не вопрос, капитан. Мы уже привыкли. Подвиги особенно хороши в исполнении героев. Никто не захочет слушать балладу о том, как приговоренные к казни посадили мертвого дезертира на коня и послали его спасать положение.
Хальмер нахмурился.
— Хорошо. Ну и сохраните это в тайне.
Он повернулся на каблуках и отправился собирать войска.
Франка закатила глаза:
— Как всегда, воплощенная дипломатия.
Райнер пожал плечами и ухмыльнулся:
— Правда не бывает дипломатичной.
Стояло холодное ясное утро, когда генерал Гутцман в последний раз вел свое войско. Четыре рыцаря понесли его в форт на скрещенных копьях, их товарищи молча шагали следом с непокрытыми головами и обнаженными мечами, опустив на плечи пики и копья. Впрочем, церемониальный настрой оказался подпорчен, когда они выяснили, что форт заняла другая армия. Тысяча свежих рыцарей, копейщиков, мечников и арбалетчиков из Аульшвайга удерживала большую южную стену и цитадель. Капитан, возглавляющий роту мечников, поднял руку, останавливая процессию.