Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство
Шрифт:
Каждый вечер в течение недели я просматривала объявления. Я подслушивала разговоры подруг о домашнем бизнесе. Одноразовая посуда. Всякие безделушки. Свечи. Эротические игрушки. Я рассматривала несколько вариантов, но они меня скорее разочаровывали, нежели вдохновляли, особенно когда я узнала, что почти все они требуют предварительных капиталовложений.
Что мне нужно — так это найти хорошую работу на неполный день в своей области. В колледже я изучала сферу коммуникации и общественные отношения. В Сиэтле я работала в пиар-фирме, и не было никаких причин, почему бы
Глядя на исхудавший чековый счет и с болью вспоминая, что у нас нет сбережений, я понимала, что нужно написать резюме, хорошее резюме, и немедленно, пусть даже с муками, перевести жизнь в режим экономии.
Я сообщила уборщице, что теперь она будет приходить раз в две недели, а не раз в неделю. Она стала кричать, что это невозможно. Я спокойно напомнила, что пару месяцев назад она потребовала повышения платы и пригрозила уволиться — мол, ее приглашают к себе столько семейств, и все они готовы платить больше.
Я позвонила садовнику и сказала, что буду прибегать к его услугам не еженедельно, а раз в месяц. Он расстроился, но, слава Богу, ругался не по-английски, так что я его не поняла.
С Анникой все по-другому. Трудно сократить ей часы, особенно в отсутствие Натана, но я трачу слишком большие деньги на няню, и, если прибегать к ее услугам так же часто, у нас вскоре не останется ни цента на продукты. Анника тоже стала жаловаться, и я предложила оставить количество часов прежним, но за меньшие деньги. Она неохотно согласилась на меньшее количество часов и потребовала объяснений. Я ответила, что теперь, когда Натан в отъезде, мне хочется проводить больше времени с детьми. В общем-то это правда, потому что девочки безумно скучали по отцу, капризничали больше, чем обычно. Джемма пребывала в особенно скверном настроении.
На самом деле я скорее предпочту умереть, нежели признаться, что мы бедствуем. Поползут сплетни. Люди порой очень жестоки.
Поскольку сегодня Анника не придет, я сидела с девочками в гостиной. Они делали уроки, а я кое-как пыталась составить резюме. Было бы проще, если бы я сохранила прежний вариант, но у меня его нет. Мы столько раз переезжали с тех пор, что я либо выбросила его, либо сунула в коробку на чердаке.
Я потратила три часа, чтобы перечислить свои достижения в сфере коммуникации. Я дважды была на стажировке в Лос-Анджелесе: один раз — во время учебы, второй — летом после окончания университета. Сначала я работала на радио, в отделе продаж и рекламы (я ненавидела эту работу, на мой взгляд, худшую в мире), потом — в театральном агентстве. Мне там нравилось, и жизнь была интересная — вечеринки, премьеры, скучающие звезды и накокаиненные знаменитости. Так или иначе, весело и даже шикарно для недавней выпускницы колледжа. Единственный минус заключался в том, что мне не платили, а я нуждалась в деньгах.
Свою первую оплачиваемую работу я получила в фирме, организующей праздники. Я попыталась найти ее в Интернете, чтобы добавить в резюме, и с удивлением обнаружила, что этой компании больше не существует. Фирма Зельды устраивала костюмированные вечеринки, и мы старались изо всех сил, чтобы они получали
Натан тем временем устроился на работу в Сиэтле и уже добился заметных успехов. Мы были вынуждены общаться лишь по телефону. Хоть я ненавижу такого рода отношения, но на него не давила. Я знала, как ко мне относится его мать. Еще я знала, что она пытается знакомить сына с другими девушками — богатыми. Всем известно, что богатые девушки обладают многочисленными достоинствами.
Натан сделал мне предложение в сочельник. Мы гостили у него в Хилсборо. Когда Натан опустился на одно колено, его мать вскрикнула. Не от радости, разумеется. Никогда не забуду, как она схватила сына за руку, умоляя встать.
Наверное, вам это кажется забавным. Но я была унижена. Я плакала, когда приняла предложение Натана и надела на палец кольцо. Плакала не от счастья, а потому, что знала: никогда мне не быть достойной Натана. Но я так его любила, что не смогла отказать. Натан был первым, кто заставил меня почувствовать себя красивой — не только внешне, но и изнутри.
Я перестала печатать, закрыла ноутбук и глубоко вздохнула, а когда подняла глаза, увидела, что Джемма смотрит на меня. Я слабо улыбнулась.
— Ты скучаешь по папе, — сказала она.
Я кивнула.
— Почему он поехал в дурацкую Омаху? Почему не нашел работу здесь?
Дочери выжидающе смотрели на меня. Я собрала исписанные странички в аккуратную стопку и положила их на крышку ноутбука.
— Потому что ему представилась такая возможность. Он заботится о нас.
— И все-таки это глупо, — фыркнула Джемма.
Лицо Брук потемнело, и она швырнула в Джемму тетрадкой.
— Не говори, что папа глупый!
— Тогда почему он хочет, чтобы мы поехали в Омаху?
— Я поеду в Омаху, — вмешалась Тори.
У Джеммы отвисла челюсть.
— Да?..
Брук поджала губы.
— Я тоже.
— Вы оставите всех подруг и поедете туда, где никого не знаете?
Сестры кивнули, и Джемма повернулась ко мне:
— А ты, ма?..
Я посмотрела на девочек, и у меня возникло ощущение, что увидела их впервые за долгое время.
— Ну, вряд ли я поехала бы в Омаху по собственному желанию…
— Вот! — воскликнула Джемма.
— Но, — с выражением добавила я, — не хочу жить вдали от вашего папы. Я его люблю и хочу, чтобы мы все были рядом. Мы должны держаться вместе.
— Значит, мы едем в Омаху? — спросила Брук.
Я встала, словно ища спасения от паники, которая постоянно мне угрожает.
— Не знаю. Может быть. Посмотрим. Это зависит от того, понравится ли папе на новом месте. Если на работе у него все сложится удачно, то скорее всего нам будет лучше жить вместе с ним.