Слон императора
Шрифт:
Тут меня окликнул Рольф. Вернувшись, я увидел, что он снял один из подвешенных мешков и обнаружил там черствый хлеб и похожие на капли кусочки копченого мяса, имевшего темный красновато-лиловый цвет. Мы сильно проголодались и, пока пони пили из ручья, уселись рядом на камни и принялись за еду. Мясо, хоть и жестковатое, оказалось прекрасным на вкус, и, лишь откусив два, если не три раза, я понял, что эти кусочки – каждый по размеру едва ли больше сливы – не что иное, как грудки каких-то мелких птичек. Рольф не знал их названия: он сказал только, что они водятся на морском берегу. Это, как и рыбацкая сеть, оказалось еще одной загадкой Ингвара.
Хозяин хижины объявился гораздо позже, когда солнце уже собиралось опуститься за близкие горы. Рольф первым заметил вдали фигурку человека, спускавшегося по горному склону с небольшим мешком в руке. Когда же Ингвар дошел до ровного места и направился к нам, меня охватило жутковатое ощущение того, что я вот-вот встречусь с кем-то, кого уже знал раньше. Чувство это очень походило на то, что я испытал в тот миг, когда понял значение своего сна, в котором участвовали Вало и два волка. Но на сей раз я увидел живого двойника знакомого мне человека: Вульфард, отец Вало, живой и невредимый, будто явился сюда со дна ловчей ямы для тура. Он и птицелов были очень схожи между собой и ростом, и телосложением, и повадками. Оба были крепкими и жилистыми, двигались одинаковым легким и быстрым шагом и держались одинаково прямо. Может быть, Ингвар был чуть посмуглее лицом, с которого не сходило то же самое настороженное лисье выражение, какое я привык видеть у Вульфарда. Я поймал себя на том, что ищу взглядом шапку с пером вроде той, какую всегда носил погибший егерь, но Ингвар был простоволос. И лишь когда птицелов оказался совсем рядом, я разглядел, что глаза Ингвара темно-карие, тогда как у Вульфарда они были светло-карими с желтизной. Да и скулы охотника за птицами на таком же плоском, как у егеря, лице были пошире. Припомнив разговор с Редвальдом – мы шли тогда через толпу на рыночной площади Каупанга, – я понял, что эти черты свидетельствуют о том, что кто-то из родителей Ингвара принадлежал к племени финнов.
– Милости прошу, – произнес он ясным звучным голосом. Убедившись, что его речь можно будет понять без труда, я испытал немалое облегчение.
– Горм предложил нам прийти сюда и отыскать тебя. Он удивляется, что тебя нет на торгу в Каупанге, – сказал я.
– Я приду в Каупанг, как только буду готов, – ответил охотник.
– Позволю себе спросить, когда это случится? – уточнил я вежливо.
– Может быть, уже на этой неделе. – Мешок, который ловец птиц держал в руке, слабо трепыхался: в нем было что-то живое. – Я умоюсь, мы поедим, а потом будем разговаривать. – С этими словами он отвернулся от нас и направился к сараю, в котором, как я видел, он держал пойманного орла.
Вскоре после начала сумерек Ингвар вытащил из хижины котел с треногой, развел под ним огонь и подогрел жаркое. Он добавил в котел несколько луковиц, хранившихся в одном из мешков, какие-то травы и еще с дюжину копченых грудок неизвестных мне птиц.
– Рольф сказал мне, что это мясо какой-то морской птицы, – заговорил я с ним. Приготовленное на огне мясо оказалось еще сочнее, чем в холодном виде.
– Не знаю, как они называются на вашем языке. Мы называем их лунди, – рассказал хозяин хижины. – В полете они машут крыльями в точности как летучие мыши, а летом клювы у них окрашены разноцветными полосками вроде радуги.
Интонациями он очень напоминал Охтера, когда тот хвалил свой любимый китовый жир. Я попытался сообразить, не видел ли я подходящей под его описание необычной птицы в бестиарии Карла, но так и не смог припомнить ничего подобного.
Ингвар наклонился вперед и помешал жаркое палкой:
– Когда они сидят на гнездах, я отправляюсь на берег и ловлю их сетью на скалах. Их мясо очень питательно, хорошо сохраняется и немного весит. В общем, для моей жизни в горах подходит как нельзя лучше.
– Ты для этого носишь с собой сеть? – продолжил я расспросы.
– Эта сеть нужна для многих разных дел, – кивнул охотник.
– Горм сказал, что ты можешь добыть ему белых кречетов.
Птицелов, сохраняя полную серьезность, всмотрелся в мое лицо:
– Это из-за них ты отправился искать меня в горах?
– Я приехал в эти края, надеясь купить белых кречетов.
– В таком случае, если духи будут благосклонны к нам, твое желание может исполниться.
Я сразу забыл об усталости:
– Завтра ты поймаешь белого кречета?
– Если духи будут благосклонны, – повторил Ингвар.
– Можно мне пойти с тобой и посмотреть, как ты это делаешь? – попросил я.
Ловчий долго обдумывал мое пожелание.
– До тебя еще никто не взял на себя труд отыскать меня в этих горах, – заговорил он наконец. – Если ты пообещаешь мне вести себя тихо и спокойно, чтобы не вспугнуть нашу добычу, то я возьму тебя с собою.
Вульфард на его месте сказал бы примерно то же самое.
Затем птицелов охладил мой восторг, добавив:
– А то, что ты сейдрманн, нам нисколько не помешает.
– Что значит – сейдрманн? – не понял я его.
– У тебя глаза разных цветов. Это знак человека, который связан с потусторонним миром.
Мы с Ингваром покинули долину еще затемно, оставив Рольфа присматривать за лошадьми. Птицелов настоял на очень раннем выходе, объяснив, что нам нужно попасть на место до того, как кречеты начнут охоту. Он нес с собой тот же самый мешочек, с которым вчера спустился с горы, и его содержимое снова копошилось, трепыхалось и жило какой-то собственной жизнью. Подъем из долины оказался трудным, и мне было стыдно, что Ингвару пришлось несколько раз останавливаться и поджидать меня. В конце концов, уже когда совсем рассвело, мы выбрались на расположенный на плече горы карниз шагов в пятнадцать шириной. По словам Ингвара, это было самое подходящее место для ловли кречетов. Совсем запыхавшись, с подкашивавшимися от усталости ногами, я стоял, глубоко вдыхал чистый прохладный воздух и всматривался в голубовато-серое марево, затягивавшее далекий горизонт. День обещал быть теплым и безветренным. Подо мной были гряды высоких и низких, крутых и пологих гор – они уходили вдаль, туда, где за пределами видимости лежал Каупанг со своим торгом. Сам не знаю почему, я вдруг преисполнился уверенности в том, что нам удастся раздобыть нескольких белых животных для того дара, который король намеревался отправить халифу далекого Багдада.
Конец ознакомительного фрагмента.