Слова, которых нет
Шрифт:
– Вот, – Элизабет протянула чехол Флёр. Внутри оказался старенький телескоп.
– Ого! – воскликнула Флёр. – Это… я почти уверена, что это артефакт Пьера Мешена.
Ник приоткрыл рот от удивления.
– Так не бывает, – сказал он.
Флёр посмотрела на Элизабет и попросила ее рассказать об артефакте.
– Телескоп был в комнате, но я забрала его оттуда, когда меня нашли, – ответила та.
Ник положил руку на плечо Элизабет и сказал то, что говорил уже много-много раз:
– Нет больше комнаты.
Но она была.
Элизабет прикоснулась к ключу на шее.
– Комната? – поинтересовалась Флёр.
– Это неважно, – ответил Ник. – Ты действительно считаешь, что телескоп – это ключ?
– Судя по всему, он очень старый и совершенно точно связан с шевалье Мешеном.
– Почему?
– Потому что он был астрономом. Он даже открыл галактику.
– Ясно. Он изучал космос, а это большое пространство.
– А ты догадливый, Лаплас.
Флёр пригляделась к телескопу – в самом низу была мелкая гравировка.
– Сова, – проговорила она. – А вот и ключ.
– Что? При чем здесь птица? Как она связана с космосом?
– Не птица, а туманность!
Флёр вытащила дневник из портфеля, отошла в сторону и попыталась использовать оба ключа, чтобы начать расшифровывать новую запись.
После пяти минут ожидания она сказала:
– Я не знаю, что здесь написано, но несколько слов разобрать удалось. Это точно ключ. А это значит, мадемуазель Элизабет, что ты преемница шевалье Мешена.
Эти слова огорчили Ника, но не так сильно, как он думал, что огорчат. И все-таки он хотел уберечь Элизабет, а получилось, что, наоборот, впутал ее во что-то серьезное. Плохо получилось, но что теперь поделать?
– Я в «Клубе тех, кого нет»? – спросила Элизабет.
– Уи, дай мне руку, – ответила Флёр.
«Будь, что будет, – подумал Ник. – По крайней мере, ты выглядишь счастливо и я рядом».
– Было бы лучше рисовать ручкой из настоящего, – заметил он. – Тогда клеймо подсолнуха сохранилось бы подольше.
– Ты на что намекаешь, Лаплас? – спросила Флёр. – У тебя нет тайного знака подсолнуха?
– Уже нет.
– А ну давай сюда руку!
Металлическое танго
– Ники-малыш, почему ты не можешь написать статью с первого раза? – Мистер Келлерман хотел было швырнуть листок бумаги в корзину, но увидел, что та переполнена. И тогда он поджег распечатку и бросил ее в пепельницу.
«Что-то новенькое, – подумал Ник. – Не помню, чтобы редактор курил». Он осмотрел кабинет. Грязные носки и трусы, валявшиеся на полу, говорили о многом. Мистер Келлерман точно здесь спал, и не одну ночь.
– Красиво горит, – заметила Элизабет.
– Так-то это наша работа, – сказал Ник.
– Угу. Красиво горит наша работа.
Мистер Келлерман закурил сигару от догорающей статьи, а потом закашлял.
* * *
Связь с прошлым, ставшая возможной благодаря Флёр, навела Ника на мысль, как можно спасти родителей и всех тех, кто исчез год назад. Идея была банальной до неприличия. Об этом было снято так много фильмов, что сработать она была просто обязана.
– Когда Лаплас рассказал своему коллеге по Академии Наук Пьеру Мешену о странном ящике, который притащили в мой амбар крысы, тот заинтересовался и присоединился к нам, – прочла Флёр новую запись из дневника. – Ящик был из твердой бумаги. Внутри него находились… хлопья (так было написано на нем). Мы изучили ящик. Лаплас предположил, что он с другого конца света, потому что ничего подобного в нашей стране не делали. Будучи ответственным за измерение времени в Академии Наук, Мешен, конечно же, отбросил вариант Лапласа (ведь все надписи на ящике были на французском) и указал на более правдоподобный вариант, в который мы не могли поверить.
В углу ящика была указана дата – 15 марта 2020 года. Этот день же еще не наступил? Как можно в это поверить? Странный розыгрыш. Но Мешен был уверен, что это возможно, потому что мы имели дело с, казалось бы, невозможной аномалией, в которой происходили необъяснимые вещи. Если грань существует, говорил он, то почему ящик, которого не должно быть, не может существовать?
В тот день мы провели три эксперимента с этим серым ящиком и его серым содержимым. Сперва Лаплас предложил мне попробовать хлопья. Я нехотя, но согласилась. Было вкусно. Потом я решила пройти через границу, жуя эти хлопья. В результате хлопья как бы вывалились у меня изо рта и куда-то исчезли. Третий эксперимент заключался в том, чтобы сдвинуть ящик за границу. Когда Мешен начал это делать, то ящик начал исчезать у нас на глазах.
– Удивительно, они делали то, что делаем мы, – сказал Ник. – Жаль, нельзя поскорее узнать, что там было дальше.
– Уи, но полагаться только на дневник не стоит.
– Почему?
– Потому что может быть слишком поздно. Я же уже говорила.
– Ты права. «Клуб тех, кого нет» должен действовать, как действовали его основатели.
– Говоришь ты уверенно, а идеи-то у тебя есть, Лаплас?
– Да. Сначала мы запомним свои настоящие имена, а потом изменим прошлое. И тогда мы сможем спасти всех, кто исчез.
– Исчез?
– Да, я же говорил, что, когда появились сумеречные зоны люди, находившиеся в них, просто исчезли. Поэтому я и занялся экспериментами, чтобы вернуть их.
– Ясно. Но знаешь, твоя идея с изменением прошлого может сработать.
Флёр подняла руку вверх, растопырив пальцы, будто бы хотела схватить солнце, и посмотрела в небо.
– Так давай изменим миропорядок! – воскликнула она. – Начнем операцию «Георгины»!
– Гео… что?
– Цветы такие семейства астровые, не слышал?
– Слышал, но почему не подсолнухи?
– А должны быть? – Флёр приподняла левую бровь.
– Ну да, ты же помешана на них… а впрочем, знаешь, к черту, – Ник махнул рукой.
Элизабет усмехнулась.
– Ты чего? – спросил Ник.
– Вы всегда так весело ругаетесь, – ответила она.
– Может быть, этой ненормальной и весело, но мне…
– Нормальной быть глупо, Лаплас, – заметила Флёр. – Запомни это. Так что давай займемся изменением прошлого. Мне нужны данные, чтобы как-то повлиять на мое настоящее или твое прошлое.