Слова, которых нет
Шрифт:
– Этого ты хочешь? – спросила Флёр.
Альфред кивнул.
– Так значит, если я первой возьму черную шляпу, затаюсь где-нибудь, то у тебя просто не будет выбора и в следующий раз мы увидим на твоей голове белую шляпу?
– Верно, юная госпожа.
Флёр вдруг зажмурилась, прикоснулась рукой к голове и начала тереть правый висок.
– Даже удивительно, что ты это помнишь, Неккер, – сказала она. – После всех приключений, которые мы все пережили, я боялась, что с мозгами у тебя стало совсем плохо. Помнишь перестрелку в парке, которую вы с Дюпюи устроили, чтобы спасти голого месье? Дюпюи еще ранили тогда, но ты вытащил его несмотря ни на что!
– Да, помню, словно это было вчера.
– Это как раз вчера и было. Кажется.
Флёр ударила себя по голове ладонью два раза, а потом закрыла глаза. По ее довольной ухмылке можно было понять, что теперь все в порядке.
– Старик, не подыгрывай ей! – вмешался в разговор Ник, а сам подумал: что это было? – Лучше скажи, ты помнишь, сколько было времени, когда твоя дочь подарила тебе шляпу? Это было до обеда или после?
– Примерно в 3:15 пополудни, – ответил Альфред. – Но юной госпоже следует затаиться в магазине как минимум до 3:30 и ни в коем случае не подходить ко входу.
– Ээ… но… а впрочем, плевать.
Флёр позвала всех встать поближе, чтобы образовался круг, как она уверяла, символ крепости тайного общества. Она сказала, что следующая встреча состоится завтра в пять пополудни в этом же месте, когда миссия будет выполнена.
Слова прозвучали, и все разошлись.
Ник был так воодушевлен, что всю ночь бродил по городу в размышлениях о том, что скажет родителям, когда увидит их вновь, и что скажет брату, который не верил в него.
* * *
Ровно в 5:00 пополудни из разрисованной кирпичной стены в сумеречной зоне на Тремонт-стрит вышла черно-белая девушка с подсолнухом в волосах. Она выглядела напряженной и потерянной. Нетипично для Флёр де Солей. Никаких ухмылок и дурацких выражений лица. Даже ее шаги к лавочке, где Ник и Элизабет коротали время за шахматами (Ник проигрывал уже в пятый раз), были короткими и нервными, словно она и идти не хотела.
Странно.
Когда Флёр подошла к лавочке, то ее беспокойство куда-то пропало. Выражение лица стало прежним – легкомысленным.
Странно.
– Что? – спросил Ник, не понимая, почему Флёр вдруг начала ухмыляться.
– Я думала, что ничего не вышло, но… – она указала рукой за спину Нику и Элизабет, – похоже, я могу управлять прошлым, Лаплас. А значит, мне подвластно все!
Ник и Элизабет обернулись и увидели Альфреда в белой потрепанной шляпе. Теперь он выглядел еще более по-дурацки, чем прежде. Шляпа совершенно не шла к его черному пиджаку и порванным брюкам, держащимся на веревке, завязанной бантом.
– Получилось, – сказал Ник, сам тому не веря, а потом воскликнул: – У нас получилось, Элизабет!
– Шах и мат, – сказала Элизабет, сдвинув ферзя.
Ник поднес телефон ко рту и под запись сказал:
– Эксперимент «Мечта» показал, что прошлое можно изменить. Мисс де Солей, поколдовав в 2003-м году, вынудила мистера фон Зутнера купить другую шляпу. А это значит, что уже скоро мы сможем спасти всех, кто исчез год назад!
– Ты-то кого собрался спасать, амбесиль? – Флёр указала на себя большим пальцем. – Шевалье де Солей здесь я. Перекрою время одним щелчком пальца и исправлю все! – Она сняла варежку и попыталась щелкнуть пальцем. Не получилось. – Уи. Я не умею щелкать пальцами, но смеяться запрещаю!
Элизабет хихикнула.
– Но тебе можно, Мешен.
– Ты даже не знаешь, кого нужно спасать, – сказал Ник. – А я знаю… знаю, где найти списки людей. К тому же ты вроде бы хотела побеждать неких их, кем бы они ни были. Это я хотел людей спасать.
– Кто же виноват, что все смешалось? Люди, кони, кеды, беды и мое обещание помочь тебе, пускай и не закрепленное мизинчиком.
Ник вдруг почувствовал, как на него нахлынула волна усталости. Нет, это было целое цунами. Он тяжело и протяжно вздохнул, а потом спросил:
– Ты можешь вести себя нормально?
Но вопрос был риторическим. И пока эти двое ругались, Элизабет обнаружила что-то действительно красивое. Она даже вытащила из рюкзака фотокамеру.
Альфред стоял рядом с Дости, когда Элизабет подошла к нему и навела объектив на белый потрепанный котелок.
– Странно, – сказала она. – Но красиво.
– О чем вы, госпожа Франк? – глаза Альфреда забегали.
Но Элизабет не пояснила.
– Хватит! – застонал Ник. – Я не могу больше спорить с тобой.
– У тебя здесь нет власти, Лаплас, – сказала Флёр. – Тем не менее мы можем отложить наш разговор на потом и сосредоточиться на наших дальнейших действиях по изменению прошлого, спасению исчезнувших людей и закупориванию сумеречных зон.
– Согласен.
– Но прежде нужно что-то делать с этим, – Флёр провела рукой вдоль горизонта, а потом указала на тротуар, видневшийся в проходе между секциями строительного забора.
– О чем ты?
– Я не психолог, но, Лаплас, мне кажется, люди из настоящего не очень хорошо относятся к людям из прошлого.
Как раз в этот момент в сумеречную зону влетел пакет мусора, разбивший как кегли небольшую горку из цветной упаковки, которая успела образоваться здесь за последние дни.
– Пламя загорается от искры, – заметила Флёр. – Это искра.
– Не понимаю, – сказал Ник.
– Видел того, кто бросил мусор?
– Да.
– Это не просто мусор, это целый пакет мусора. А это значит, что этот человек дотащил его от дома до сумеречной зоны, чтобы выбросить. Ненависть медленно поглощает твое настоящее, Лаплас.
Ник нахмурился.
– Но из прошлого тоже швыряются мусором! – возразил он.
– Нон. Мы же проводили эксперименты. Это невозможно. Так что люди из настоящего получают обратно свой собственный мусор.
Ник растерялся. Он знал, что Флёр права, но все равно пытался за что-то зацепиться, чтобы вина людей из настоящего не казалась такой однозначной.
– Ладно, в этом ты права, но землю вы все равно украли у нас.
Ник сходил с козыря. Ему бы быть довольным своим ответом, но что-то в этом разделении на «мы» и «вы» было неправильным.