Слова, которых нет
Шрифт:
– Скажу так, я не из тех, у кого сразу все получается. Я из тех, кто влипает в историю, а потом думает, как из нее выпутаться с наименьшим позором.
– Я знаю, но с этим ты справишься.
– Если ты уверена, что я справлюсь, то мне не о чем беспокоиться.
* * *
В проулке Чапман Плейс послышался какой-то ритмичный звук. Что-то билось о брусчатку.
Стук-стук-стук.
Ник посмотрел вглубь проулка и заметил Дости, который что-то тащил за собой. Он часто что-то приносил – в основном то, что люди теряли, – но обычно для Альфреда. Однако в этот раз собака пробежала мимо старика. Когда она приблизилась к Нику, то стало понятно, что у нее в зубах мешок. Ник с подозрением взглянул на мешок, а потом и на Дости, который остановился перед ним, оставив подарок, – корги радостно вывалил язык изо рта и начал бегать вокруг него.
Странно.
Ник присел, взял мешок и просунул в него руку. На ощупь предмет, лежащий там, был жестким, и у него прощупывались две большие дырки.
– Твою мать! – перепугался Ник и отбросил мешок в сторону.
– Что там, господин Эрхарт? – спросил Альфред, лежа на картонке.
– Череп!
– Ой, – сказала Элизабет, прикрыв пальцами рот.
Дости побежал за мешком и вновь принес его Нику.
– Отнеси это туда, где взял, – сказал Ник, но собака не послушалась и заскулила. Да и черт с тобой, подумал он.
Ник повернулся к Альфреду и спросил, узнал ли тот, как местные жители относятся к серым. Чтобы это выяснить, Альфреду пришлось полдня ходить по разным районам Бостона и подслушивать разговоры.
– Те, кто победнее, говорят прямо о ненависти к серым, – рассказал он. – Средний класс старается завуалировать свою неприязнь в более благородную форму.
– Они боятся.
– Не только. Они винят серых в том, что случилось. Некоторые винят их в своих финансовых проблемах. Кто-то обвиняет их в пандемии коронавируса, случившейся два года назад.
– Не мы же вторглись в прошлое. Конечно, они будут винить их.
– Местные ищут повод для драки: подкидывают мусор, камни, а иной раз даже используют сумеречные зоны как уборную. Им кажется, что таким образом можно что-то решить. Кто-то утверждает, что если дать знать серым, что мы будем сражаться за свои земли, то они уберут сумеречные зоны и вернут тех, кого они похитили.
– Черт. Значит, это все-таки искра.
Придя в сумеречную зону на Тремонт-стрит, Ник надеялся узнать, что на самом деле не только люди из настоящего пытаются разжечь конфликт. Было в этой мысли что-то неправильное, но принять тот факт, что агрессия исходит только от настоящего, он не мог.
– Это прозвучит удивительно, но в прошлом мало кто знает об аномалии, – сказала Флёр. – А те, кто что-то видел или слышал, предпочитают помалкивать, чтобы их не сочли за сумасшедших. Потому что встретить серого, значит встретить странного человека в гриме, а не совершить контакт третьей степени. Хотя уфологи развернули кампанию в связи с этим, но их никто всерьез не воспринимает.
– Ты хочешь сказать, что вы захватили нашу землю и даже не знаете об этом? – возмутился Ник.
– Ты серьезно думаешь, что кто-то в Бостоне прошлого нашел способ, как отнять землю у Бостона настоящего?
– Почему нет?
– Например, потому, что это бы значило, что людям из настоящего ничего не мешает отнимать земли у людей из 2039 года. В 2003 году, значит, есть технология вторжения в чужое время, а в 2022 году она утрачена?
– А ты не думала, что нет никакого 2039 года, потому что вы вторглись в наше время?
– Не люблю тебя хвалить, Лаплас, но иногда ты задаешь слишком правильные вопросы. Ты точно не бурундук?
– Нет.
– Поэтому у тебя и нет девушки.
– Иди к черту.
Флёр задумалась на несколько секунд, а потом сказала:
– Что в итоге? Люди из настоящего злятся на людей из прошлого, но те даже не подозревают об этом.
– Значит, конфликт надуман, – предположил Ник.
– Нон. Ты не прав. Все гораздо хуже.
– Почему?
– Помнишь, я ударила тебя ногами в спину?
– Да, было неприятно.
– Потому что ты этого не ожидал. Внезапный удар всегда неприятен. Когда люди из настоящего перейдут к реальным действиям, это станет таким ударом. Трудно будет объяснить людям из прошлого, что люди из настоящего пришли с миром.
– Трудно объяснить и обратное.
– Вот именно!
Все это время, пока Флёр спорила с Ником, Дости пытался обратить на себя ее внимание. Он и лаял, и рычал, и за хвостом своим бегал, но не удостоился даже взгляда. Наконец он начал бегать вокруг Флёр с мешком в зубах. Она посмотрела на него. Даже погладить хотела, но заметила, как из мешка вывалился человеческий череп.
– Что за мерд! – вскрикнула Флёр и подскочила на месте.
Элизабет подбежала поближе к находке.
– Только не говори, что это красиво, – сказал Ник.
– Это череп, – заметила Элизабет. – Старый череп хомо сапиенса.
Флёр осмотрела череп, взяла его осторожно, покрутила на вытянутой руке, сделала два шага вперед и хотела уже бросить его как шар для боулинга прямиком в Ника, но в последний момент передумала.
– Быть или не быть, – сказала она, смотря в глазницы в черепе.
– Что? – спросил Ник.
– Гамлет, Лаплас. Стыдно не знать.
– Книга, что ль?
– Уи.
– Я не очень люблю читать.
– Оно и видно.
Ник фыркнул, а потом сказал:
– Только не говори, что это предмет памяти.
– Разгадкой был ум, – напомнила Флёр. – И это правдоподобно. А череп – это то, где он находится.
– Ты хочешь сказать, что собака – новый шевалье?
– Месье Дости, как и ты, отгадал загадку и принес артефакт. Что тебе не нравится?
– Во-первых, за него отгадала Элизабет. А во-вторых, он притащил череп! Совсем наверняка в этом мешке когда-то была чья-то голова! Отрубленная голова!
– Может быть, и нет, может быть, это череп Антуана Порталя. Он был врачом. Вполне мог после своей смерти отдать свой череп хранителю.