Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений
Шрифт:
И далее – приписка невестки: «Целую вас… Пишите… Надя» [432] .
Да, действительно, Литфонд не только оплатил обе путевки в Саматиху, но и всячески озаботился тем, чтобы О.М. были «созданы условия» для отдыха (кто-то из Союза несколько раз звонил главному врачу, справлялся, как и что). Всё шло, пишет Надежда Яковлевна, как по маслу, без неувязок: и розвальни с овчинами на станции, и отдельная палата в общем доме, а затем, в апреле, – и вовсе изолированная изба-читальня, и лыжные прогулки, и предупредительный главврач [433] . Правда, в город съездить почему-то никак не удавалось, и О.М. даже однажды спросил: «А мы, часом, не попались в ловушку?» Спросил и тут же забыл, вернее, прогнал эту малоприятную догадку, благо под рукой были и Данте, и Хлебников, и Пушкин (однотомник под редакцией Томашевского), и даже подаренный Борисом Лапиным Шевченко.
432
Там же. С. 200–201. Из архива Е.Э. Мандельштама (собрание Е.П. Зенкевич). На конверте почтовые штемпели: «Пески Коробовского. 16.4.38»
433
Еще до знакомства с материалами дела 1938 г. удалось установить его имя: Самуил Васильевич Фомичев (сообщено А.Н. Бобель и М.Д. Юровой, бывшими работницами пансионата).
Поговорить и правда было не с кем: отдыхающие были поглощены флиртом, один только затейник поначалу приставал к О.М. с карикатурными идеями насчет вечера стихов О.М. [434] , – поэтому молодая барышня с «пятилетней судимостью», да еще «знакомая Каверина и Тынянова», легко втерлась к нему в доверие. Со временем стало ясно, что барышня, неожиданно уехавшая накануне Первомая, была «шпичкой» и находилась тут в служебной командировке; впрочем, и главврачу просто было велено О.М. не выпускать.
434
Ровно то, чего О.М. безуспешно добивался от Союза писателей летом и осенью!
Итак, западня? Кошки–мышки?
Малоприятная догадка, кажется, подтверждалась…
Только вот что можно предпринять, сидя в западне?!.
И всё же О.М. не унывал: «Не всё ли равно? Ведь я им теперь не нужен. Это уже всё прошлое…»
Увы, он ошибался: Саматиха была западней…
5
Фадеев, как пишет Н.М., сразу же догадался о технологии грядущего ареста О.М. Но разве была эта технология так уж разработана и апробирована? Известны ли случаи, имеющие отдаленное сходство с мандельштамовской Саматихой?..
Да. 11 июля 1937 года в доме отдыха «Пуховичи» был арестован Изи (Исаак Давидович) Харик (1898–1937) из Минска, идишский белорусский поэт, председатель Еврейской Секции Союза писателей Белоруссии.
В июне 1937 года неожиданно щедрую, бесплатную путевку от Литфонда получил Бенедикт Лившиц – в Кисловодск, в санаторий «Красные камни». Правда, ему дали вернуться в Ленинград и арестовали спустя несколько месяцев – в ночь на 26 октября.
В конце феврале 1941 года в писательском доме творчества «Сагурахи» под Тбилиси был арестован уже упоминавшийся Иван Капитонович Луппол.
И вот 2 мая 1938 года в Саматихе арестовали Мандельштама.
Надежду Яковлевну продержали еще несколько дней в Саматихе, а 5 мая отпустили, выдав на руки следующую справку:
Документы
Справка о нахождении Н.Я. Мандельштам в доме отдыха в период с 8 марта по 5 мая 1938 года
Р.С.Ф.С.Р.
Трест по Управлению
Санаториями и Курортами
МООЗ при МОНК
Здравница «САМАТИХА»
__________________193
№ __________
Коробовского р-на Моск. обл.
СПРАВКА
Тов. Мандельштам О.Э. [435] находился на отдыхе в пансионате «САМАТИХА» с 8/III–38 по 6/V включит‹ельно›.
ДИАГНОЗ: Myocorditos chr‹onis›, gastritis chronis [436] .
За Главврач‹а›: Н. Ступин(?)
Круглая печать Здравницы «Саматиха»
435
Так в справке.
436
Хронический миокардит, хронический гастрит (лат).
В. Ставский (ГЛМ)
Главное управление государственной безопасности НКВД СССР (1938):
«…прошу вас помочь решить этот вопрос об о. Мандельштаме»: следственное дело о. Мандельштама 1938 года
1
Сколько раз – по телефону, письменно и лично – обращался Осип Эмильевич за защитой и помощью к Ставскому! Владимир Петрович Ставский (Кирпичников), автор не самых громких повестей о коллективизации, редактор «Нового мира» и формальный преемник самого Горького на посту первого секретаря Союза писателей СССР, был одновременно поручителем за некоего Костарева (Костырева), незваного «квартиранта» О.М., «спланировавшего» таким образом из Приморья прямехонько в двухкомнатную квартиру 26 в Нащокинском переулке – в ту самую, что «тиха, как бумага» и «пустая, без всяких затей»… Это немаловажная, а может статься, и роковая для О.М. деталь, ибо за последующими действиями главного, по должности, писателя страны стоял не один только корпоративный интерес (навсегда избавить писателей от зловредного влияния О.М.), но еще и личный (потрафить другу молодости и навсегда избавить квартиру О.М. от зловредного присутствия хозяина).
О тесном контакте и несомненном «доверии», которым Костарев пользовался у органов, достаточно внятно говорит эпизод с «монтером» из ОГПУ, которого он привел в квартиру О.М. дабы продемонстрировать: хозяин не за 101-м километром, а тут, дома, в Москве, попивает чаек, – чем грубейшим образом попирает предписанный ему административный режим [437] .
Еще более тесный контакт с органами имел сам Владимир Петрович.
И тем не менее в начале 1938 года кресло под Ставским закачалось. 20 января 1938 года А.К. Гладков записал в дневнике:
437
Мандельштам Н. Воспоминания. М., 1999. С. 346–350.
Говорят, что пошатнулось положение Ставского. Этот бездарный наглец, ставший каким-то образом во главе нашей литературы, наверно, уже не нужен сейчас, когда главная чистка проведена. Его опалу можно поставить в связь с увольнением Керженцева и Шумяцкого. [438]
И еще через восемь дней: «Пресса обрушилась на Ставского» [439] .
Частичное объяснение этому содержит письмо самого Ставского в Комиссию партконтроля при ЦК ВКП(б) от 4 ноября 1937 года:
438
РГАЛИ. Ф. 2590. Оп. 1. Д. 79. Л. 11. Платон Михайлович Керженцев (Лебедев; 1881–1940) и Борис Захарович Шумяцкий (1886–1938) – руководители (председатель и зам. председателя) Комитета по делам искусств при СНК СССР. 18 января 1938 г. Шумяцкий, по совместительству начальник Главного управления кинопромышленности, был арестован (расстрелян 28 июля 1938 г.), а Керженцев 19 января 1938 г. был снят со своего поста.
439
Там же. Л. 14. Имеется в виду письмо Ал. Толстого, А. Фадеева, А. Корнейчука, В. Катаева и А. Караваевой в редакцию «Правды» о недостатках в работе Союза писателей, в котором, в частности, говорилось: «Длинная очередь в приемной ответственного секретаря Союза писателей тов. Ставского, – очередь молодых, пожилых, седых советских литераторов, месяцами не могущих попасть на прием. И – бесконечные бюрократические заседания (с резолюциями, стенограммами, протоколами, выписками из протоколов), заседания, преисполненные зеленой скуки и отрывающие писателей от непосредственной писательской работы» (Правда. 1938. 26 янв. С. 4).
Сов. Секретно
Зам. председателя Комиссии партийного контроля
при ЦК ВКП(б)
тов. Шкирятову М.Ф.
В добавление к устному сообщению о том, как обсуждается заявление П. Рожкова против меня в Союзе Советских Писателей – сообщаю следующее:
– Партгруппа вместе с парткомом выделила комиссию для разбора заявления П. Рожкова и фактов, изложенных в нем.
В комиссию вошел и Феоктист Березовский, делом которого я занимался вместе с партколлегией по Московской области, по Вашему поручению. Это дело Вам известно (Березовский бегал от большевиков к меньшевикам, укрывал службу сыновей у Колчака, поддерживал зятя – белого контрразведчика и т. д.). Березовский и раньше не скрывал своего резкого отношения ко мне.
Свою же работу в комиссии по разбору заявления П. Рожкова он начал с того, что огласил на комиссии заявление против меня из 16 пунктов. Это заявление до сих пор неизвестно ни партгруппе, ни мне.
Сегодня мне стало известно, что Феоктист Березовский [440] собирает против меня материал и письменные показания даже за пределами Союза Сов‹етских› Писателей. – Он вызывает и ездит сам на квартиры к людям, ранее работавшим в аппарате Правления ССП и уволенным мною по совету из НКВД (капитана госбезопасности т. Журбенко) и за упущения и проступки по работе.
Когда я спросил председательствующего в комиссии – зам. секретаря порткома т. Оськина – знает ли он об этом факте, т. Оськин подтвердил, что это – правда, и что Березовский уже передал показания одного из уволенных мной. ‹…›
С комприветом Вл. Ставский [441]
440
Березовский Феоктист Алексеевич (1877–1952) – советский прозаик, член ВКП(б) с 1904 г.
441
РГАЛИ. Ф. 1712. Оп. 1. Д. 110. Л. 88.
Тут особенно выразительна ссылка на уже знакомого нам капитана госбезопасности Журбенко, дающего Ставскому указания, кого увольнять, а кого нет!
За неделю до этого, 28 октября, Ставский записал в дневнике:
С т. Л. Мехлисом
1. Не управляюсь. Осложняется дело заявленьями: 1) Рожкова, 2) Марченко, 3) Ляшкевича, 4) Кулагина. 5) Лахути. РК пересылает Шкирятову, а мне ни одного доклада в районе.
2. Комиссия – по предлож‹ению› Березовского – меньшевик [442] .
442
Там же. Л. 62. Всего за четыре дня до этого, 24 октября, Ставского выдвинули в Совет национальностей: «Шифром. Грозный Обкомпарт Быковцу. Срочно телеграфьте шифром согласие с предложением выдвинуть кандидатом в депутаты в Совет национальностей от одного из ваших округов товарища Ставского писателя. Передаю по поручению ЦК ВКП(б) пр. 12/с –1818 рп. Маленков. № 234. 24/X–37. 11.25» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 55. Л. 15).