Слово о полку Игореве
Шрифт:
«Стилистическая симметрия» (если употреблять терминологию Д. С. Лихачева)[Лихачев. Поэтика С. 168–169.] или художественный параллелизм — излюбленное средство художественного изображения в Слове. Вот, например, выражение «ничить трава жалощами, а древо с тугою къ земли преклонилось» близко по структуре к фразе о князе и дружине. Ключ к пониманию этой фразы надо, следовательно, искать в приемах художественного творчества автора Игоревой песни, ибо адекватного отображения в памятниках письменности ни Древней Руси, ни России XVIII в. мы не найдем.
Если обратиться к отдельным понятиям в Слове, то можно убедиться, что автор этого произведения употреблял их зачастую неверно, ибо не мог проникнуть в мир представлений человека Древней Руси.
Так, в Ипатьевской летописи помещено выражение «трсну, аки громъ, сразившима(ся) челома» (1111 г.) и сходное «копьем же изломившимся, яко от грома трсновение» (1249 г.). В Слове «тресну» встречается два раза: «Уже тресну нужда на волю» и «железный прапорзи… Тми тресну земля и многи страны». В обоих случаях «тресну» употреблено так, что не вполне отвечает истинному значению этого глагола[Д. С. Лихачев переводит: «дрогнула земля» и «ударило насилие на свободу» (Слово-1950. С. 64, 67). Мы бы слово «нужда» (тоже неточно употреблено) переводили как «бедствие», «печаль», ср. «мы же у нужи сей болен есть велми» (Ипатьевская летопись, 1146 г.).] (в летописных текстах он связан органически с «громом»). Во втором случае сочетание дано как бы в виде синонимического соответствия выражению «стукну земля» (Слово), восходящему к «земля стукну» (летопись под 1091 г.).[Выражение «стукну земля» Д. С. Лихачев переводит как «застучала земля», а H. М. Дылев-ский — «вздрогнула земля» (Дылевский H. М. «Вежи ся половецкии подвизашася» в «Слове о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 15. С. 40). Последний перевод ближе к тому словоупотреблению, которое встречаем в летописи («стукну земля» — землетрясение). Но перевод Д. С. Лихачева близок к тому смыслу, который хотел придать (и не вполне точно) этому выражению автор Слова (земля
Автор Слова неудачно употребил слова «усобица» («усобица княземъ на поганыя», т. е. борьба князей с погаными) и «жирный» («печаль жирна (т. е. богатая? — А. 3.) тече»).
В. П. Адрианова-Перетц вслед за И. И. Срезневским считает, что в Слове дважды существительное «победа» означает «войну»: «погании… прихождаху съ победами на землю Рускую» и «погании сами (с) победами нарищуще на Рускую землю».[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 990–991; Адрианова-Перетц. Фразеология и лексика. С. 71.] Но такое значение слова «победа» не свойственно древним памятникам и известно только в переводе Синайского Патерика XI в.[И. И. Срезневский и В. П. Адрианова-Перетц ссылаются также на текст Синодального списка Новгородской 1 летописи 1068 г.: «придоша половци и побдиша Русьскую землю» (НПЛ. С. 17). Однако этот текст — сокращение другого: «Придоша иноплеменници на Рускую землю, половци мнози… и поб'диша их половци» (Там же. С. 186), где «победиша» означает не «повоевали», а именно «победили».] К тому же в Слове «победой» обычно обозначалась воинская победа. Если же так, то в приведенных текстах «победа» употреблена так же неточно, как и «усобица». В рассказе Ипатьевской летописи 1185 г. трижды употреблен глагол «навести», причем со значением «навлекать, насылать беду»: «наведе на ня Господь гнвъ свой… наведе на ны плачь», «наведе на ны поганыя».[ПСРЛ. т. 2. Стб. 642–643, 648.] Последний случай имеет почти полную аналогию в Слове. Здесь, правда, не Бог, но Всеславли внуки «начясте наводити поганыя на землю Рускую». Но вот в начале Слова говорится, что Игорь «наведе своя храбрыя пълкы на землю Половцькую». В известных нам текстах древнерусских памятников глагол «навести» никогда не сочетается с героическими деяниями русских князей, а только с бедами вообще или нашествием иноплеменников.[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 268–269.]
Очень своеобразно употребление слова «кожух» в Игоревой песни. Там говорится, что русские войска «орьтъмами и япончицами и кожухы начашя мосты мостити». «Кожух» упомянут в Ипатьевской летописи под 1252 г. для обозначения верхней одежды (кафтана?) из оловира (шелковой, затканной золотом ткани). Но по смыслу приведенного отрывка речь идет в Слове о «кожухах» как шубах.[Барсов. Слово. Т. 3. С. 380–381.] Это, однако, наталкивается на несоответствие другого рода: поход был в конце апреля. Тогда о каких шубах может идти речь?
В Слове употребляется очень странное сочетание «суды рядя». Летопись знает иной оборот — «рядов… рядити» (Ипатьевская летопись под 1151 и 1154 гг.). Говорилось также и «суд судить». Но выражение «суды рядить» в источниках не встречается. Понятие «рядить» (управлять) не было ясно автору Слова. По его представлениям, Всеслав «людемъ судяше, княземъ грады рядяше». Но в значении «раздавать» слово «рядить» древним источникам неизвестно.[Срезневский. Материалы. Т. 3. Стб. 22.] В Слове есть текст: Игорь «погрузи жиръ во дн Каялы ркы». Это явная несуразица, ибо погрузить можно «на» дно или «в» реке. Появилась она под влиянием летописного «Богъ… погрузи грхы наша въ глубин».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 104, ср.: «Бог… ввержет в глубины морския вся грехи нашя» (Михей. 7: 18–19).] Стилистическая погрешность появилась в результате замены «глубин» «дном» (ниже правильнее: «въ мор погрузиста»).
Много хлопот исследователям доставил текст Слова с упоминанием «тлъко-вин»: «сыпахуть ми тъщими тулы поганыхъ тльковинъ (Ек. «тлъковин».—А. 3.) великый женчюгь на лоно».[А. И. Мусин-Пушкин переводил «тльковин» как «раковина». По мнению Карамзина, также «тлековина значит раковина, от слова: тлекот, которое значит „устрица“» (Полевой. Любопытные замечания. С. 20). По мнению Л. А. Булаховского, может быть, лучше читать «тълковина», от «торки» (Булаховский Л. А. Заметки к спорным местам Слова о полку Игореве // Радянське литературознавст-во. 1955. № 18. С. 49–50).] Единственный случай упоминания этого термина в источниках мы находим в Повести временных лет под 907 г.: «хорваты, и дулбы, и тиверци, яже суть толковины, си вси звахуться Великая Скуфь».[ПСРЛ. Т. 2. Стб. 21.] Исходя из летописного текста и этимологии «тълк» («тълкарь» — переводчик), А. И. Соболевский и В. М. Истрин считают, что «тлъковины» — это переводчики.[Соболевский А. и . По поводу статьи Неймана в Byzantinische Zeitschrift, HI (1894)//ВВ. СПб., 1894. Т. 1, вып. 2. С. 460–461; Шахматов А. А.Введение в курс истории русского языка. Пг., 1916. С. 98; И с трип В. М. Хроника Георгия Амартола. Пг., 1922. Т. 2. С. 246. См. также: Филип Ф. П.Образование языка восточных славян. М.; Л., 1962.С.157; Фасмер.Этимологический словарь. Т. 4. С. 71–72.] Но такое объяснение термина «тлъковины» делает непонятным текст Слова о полку Игореве.[По А. А. Шахматову, князь Святослав под толковинами разумел «если не половцев, то торков или берендеев» (Шахматов А. А. Введение в курс… С. 98–99). В. Ф. Ржига под «тлъковинами» понимал «нерусские племена, нуждающиеся в толковании речи» (Слово-1961. С. 325). Но язык тиверцев в X в. не нуждался в особом истолковании. Поэтому гипотеза В. Ф. Ржиги также противоречит летописному тексту. По А. И. Соболевскому, в Слове упомянуты ковуи — переводчики. Он ссылается на то, что Скорина упоминает «толковин» как переводчиков.] Поэтому уже со времени Дубенского некоторые исследователи (П. П. Вяземский, В. И. Григорович, М. С. Грушевский, В. В. Мавродин, Б. А. Рыбаков и др.) производят слово от славянского «толока» — помощь.[Дубенский Д. Слово о плъку Игореве. С. 120; Перетц. Слово. С. 248–249; Расовский Д. А. «Тлъковины»//Seminarium Kondakovianum. Praha, 1936. Т. 8. C. 307–313.] Отсюда делается вывод, что «поганые тлъковины» — нерусские племена: половцы (В. Перетц), черные клобуки на службе кн. Святослава (Д. Расовский), ковуи кн. Ярослава с переводом «иноземцы» (Д. С. Лихачев).[Слово-1950. C. 63.] Перевод выражения «тлъковины» как «иноземцы» (пусть даже «помощники») очень искусствен. К тому же подобное объяснение лишь затемняет смысл летописного рассказа, где слово «толковины» относится к одному из славянских племен. В древнерусских памятниках есть множество слов с корнем «тъльк» в смысле «толкование», «перевод», и нет слов с корнем «толока» или сходным в значении «помощь».[Срезневский. Материалы. Т. 3. Стб. 1045–1046.] Возражая против перевода «толковины» как «переводчики», Б. А. Рыбаков замечает: «Странно было бы вещему Олегу в 907 году брать с собой в поход целое племя переводчиков».[Рыбаков, Кузьмина, Филин. Старые мысли. С. 160.] Мне лично кажется странным такое понимание ясного летописного текста: в поход вместе с Олегом шли дулебы, которые, замечает вскользь летописец, были в те времена переводчиками (ибо они жили на путях из Византии и Болгарии на Русь). А. С. Стрижак считает, что этимологически «толковины» не могут происходить от слова «толока» (в противном случае был бы «то-локовин» или «толочанин»).[Стрижак О. С. Тиверш // Мовознавство. КиУв, 1969. С. 48; ср.: Хынку И. Г. К вопросу о расселении тиверцев и уличей в Поднестровье // Юго-Восточная Европа в Средние века. Кишинев, 1972. Т. 1. С. 167.]
Все эти трудности заставили некоторых ученых пойти по иному пути. Они отмечали инородный характер слова «тлъковины» в Слове. Так, А. С. Орлов писал, что это слово «представляет собой искаженное слово „тлъкование“, которое с полей рукописи ошибочно переписано в текст. Эта маргинальная заметка писца первоначально относилась к толкованию Святославова сна боярами».[Орлов. Слово. С. 116.] В этом объяснении неясно только, как это слово «тлъкование» удивительным образом превратилось в «тлъковины», совпадающее с летописным термином. Ближе к истине, на наш взгляд, А. Потебня. Он считал, что слово «тлъковины» в Игореву песнь «внесено книжником, который взял это слово из летописи, принявши его за название народа».[Потебня. Слово. С. 90.] Книжником, на наш взгляд, был сам автор Песни, писавший в то время, когда смысл слова «тлъковины» уже забылся.
Или вот еще один пример. Ярославна в обращении к ветру называет его «ветрилом». Но в Древней Руси это слово означало «парус» и ни разу прямо не отождествлялось с «ветром».[Срезневский. Материалы. Т. 1. Стб. 497–498; Словарь-справочник. Вып. 1. С. 112–113. «Переносное» значение термина «ветрило» в конечном счете возводится к «парусу».] Этого автор Игоревой песни не знал, а поэтому допустил ошибку.
Слово «обаполы» («обаполъ») в древнерусском языке означало «с обеих сторон, по обе стороны».[Срезневский. Материалы. Т. 2. Стб. 499, 1145; Перетц. Слово. С. 147.] Встречается оно в Ипатьевской летописи (1148, 1151, 1256 гг.) и в других памятниках. Но оно всегда употреблялось в связи с конкретным предметом (например, «обаполы земля», «обаполы Волгы», «обаполы дороги»). В живом русском языке это слово употреблялось в значении «около», «кругом» («обаполы яруги», «обаполы маяво двора»).[Даль. Толковый словарь. Т. 2. С. 566.] «Обаполи» по-украински означает «по обеим сторонам» («аж обаполи луна розлягаеться»[Гринченко. Словарь. Т. 3. С. 1.]). Выражение «обаполы сего времени» можно толковать как будущее и прошлое.[Слово-1950. С. 55, 384.] Но все равно слово «обаполы» употреблено в совершенно необычном контексте, который неизвестен русскому языку. Это наводит на мысль, что перед нами искусственное «удревнение» текста за счет «старых словес» (в данном случае взято, скорее всего, из Ипатьевской летописи»).[О связи Слова о полку Игореве с Ипатьевской летописью см. главу III.]
Итак, используя летописный
Обратных случаев найти не удается. Неубедительны и поиски Д. С. Лихачева. Так, он пишет: «Автор XVIII века, оказывается, хорошо знал и изменение отдельных значений слов. Так, например, слово „хоругвь“ из военного знамени уже в XVI веке, а может быть и раньше, стало означать „церковное знамя“, но в „Слове“ оно правильно употреблено как знамя военное. Утратилось в XVIII веке и значение слова „полк“ как похода, слова „стяг“ как войсковой части».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] Но даже в «Поединке» Куприна юнкера знали, что «знамя есть священная воинская хоругвь».[Куприн А. И. Собр. соч.: В 9 т. М., 1964. Т. 4. С. 113. Ср.: Даль. Толковый словарь. Т. 4. С. 562.] В XVIII в. действительно «утратилось… значение слова „полк“ как похода».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] Но оно есть в Задонщине в сходном контексте («Поведати… о полку князя Дмитрея». И1 и др.).
В церковнославянском языке бытовали слова «шестокрылци»,[Ср. «шестикрылый серафим» в пушкинском «Пророке». Термин «шестокрылец» — переводной с греческого. В древнерусской литературе «шестокрил», «шестокрылатый» и другие применяются исключительно к серафимам ( Срезневский. Материалы. Т. 3. Стб. 1589) и только в новогреческом означал в переносном смысле энергичного человека ( Соловьев. Восемь заметок. С. 371). Интересно, что единственный случай употребления «шестокрильць» находим в Изборнике 1076 г., который в 1790 г. поступил к Екатерине II. В летописной повести о Мамаевом побоище упоминается «серафимь- ское шестокрилное служение» (Повести. С. 34).] «паполома» (к тому же ее не «одевают» (как в Слове), а кладут под человека или на него),[Адрианова-Перетц. «Слово» и памятники. С. 127.] по С. Гординскому, это слово бытовало у карпатских лемков,[Гординський Св. Слово о полку Ігореві і українська народна поезия. Вініпег, 1963. C. 39–40.] «Осмомысл» (грешник),[Как показал П. В. Булычев, прозвище «Осмомысл» навеяно Словом Евагрия «О осьми мыс- лех» (греховных), но это Слово встречается только в списках второй половины XIII в. (Булычев П. В.Что значит эпитет «осмомыслъ» в «Слове о полку Игореве»?//Русский исторический журнал. Пг., 1922. Кн. 8. С. 3–7). Менее удачно толкование Ф. Покровского. Он считает, что «Осмомысл» имеет в виду перечисленные в Слове 8 забот князя Ярослава (Покровский Ф.Ярослав «Осмомысл» // Сб. статей в честь академика Алексея Ивановича Соболевского. Л., 1928. С. 199–202). Так, первую «мысль» Покровский видит в словах «подперъ горы Угорскыи своими железными плъки», вторую — в словах «заступивъ королеви путь». Но обе фразы Слова составляют единое целое и расчленить их нельзя: Ярослав «подперъ» горы, чем и преградил путь королю. Чисто внешне напоминает эпитет «Осмомысл» имя Августа «Октавиан» (Ржига В.Ярослав Осмомисл в «Слові о полку Ігоревім» // Науковий збірник за рік 1926. Київ, 1926. Т. 21. C. 34–37 (Зап. Укр. наук, т-ва в Київі); Словарь- справочник. Вып. 4. С. 35–39).] «тресветлы» (ср. «треблаженный»),[Эпитет «тресветлый» связан с догматом троичности христианского божества. См.: Болдур А. Ярославна и русское двоеверие в «Слове о полку Игореве»//РЛ. 1964. № 1. С. 84–86; Адрианова-Перетц В. Об эпитете «тресветлый» в «Слове о полку Игореве»//Там же. С. 86–87. Выражение «три-светлаго слънца» встречается в одном церковном памятнике XV в. (Лихачев Д. С. «Тресвтлое солнце» Плача Ярославны//ТОДРЛ. Л., 1969. Т. 24. С. 409).] часто в церковной литературе встречаются: «чадо» (сын), «похоть» (в Задонщине «желание»), «жизнь», «напасть» (вместо «беда») и «истягну» (испытаю). Термин «песнотворец» как слагатель песен (ср. также «пснь творити» в Слове) встречается в текстах XVII–XVIII вв. «Песнотворец» у Кирилла Туровского,[ «Яко же историци и ветия, рекше летописьци и песнотворци, прикланяють своя слухи в бывшая межю цесари рати и въпълчения, да украсять словесы и възвеличать мужьствовавъшая крепко по своемь цесари и не давъших в брани плещю врагом, и тех славяще похвалами венчають» (Еремин И. П. Литературное наследие Кирилла Туровского//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 15. С. 344).] по мнению И. П. Еремина, означал «оратора».[Еремин И. П. «Слово о полку Игореве» как памятник политического красноречия Киевской Руси//Слово. Сб.-1950. С. 94.] «Притрепетный» отмечено в Академическом словаре 1847 г. с указанием — «церк.».[Словарь-справочник. Вып. 4. С. 209–210.] Значительный пласт слов встречается только в памятниках начиная с XV в., а иногда только известен фольклору или вовсе встречается лишь в Игоревой песни.[Среди других слов это: «буйство» (в значении «смелость»), «всрожать», «грязивым», «давеча», «дотечаше», «зарание», «засапожниками» (ср.: Опыт. С. 66), «иноходец», «карна», «кикахуть», «припвка» (ср.: Дополнение к «Опыту областного великорусского словаря». С. 214), «притрепать», «путины» (в Задонщине — «опутины»), «ущекотать», «чаицы», «чернядь» и др. Г. Н. Белозерцев обратил внимание, что в памятниках XI–XIV вв. встречается глагол «излити», «излияти». «Единственный пример с приставкой „вы“, — пишет он, — …относится к Слову о полку Игореве» (Белозерцев Г. Н. Соотношение глагольных образований с приставками «вы-» и «из-» выделительного значения в древнерусских памятниках XI–XIV вв. // Исследования по исторической лексикологии древнерусского языка. М., 1964. С. 188). Глагол «въвръжеся» употребляется в памятниках с предлогом «в», а не «на», «побарая» — с предлогом «за», а не «по». В Слове есть форма «прегородиша» (наряду с «преградиша»), в сходном месте Задонщины — «огородиша». По этому поводу И. С. Улуханов пишет, что «других фиксаций этого, по-видимому, позднего глагола, в котором сочетаются русские и старославянские морфемы, не известно» (Улуханов И. С. Славянизмы и народно-разговорные слова в памятниках древнерусского языка XI–XIV вв. // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М., 1969. С. 177). Ср.: только «прегради» в списке XIII–XIV вв. Хроники Георгия Амартола (Словарь-справочник. Вып. 4. С. 183). Автор склонен считать, что в предшествующих списках могло стоять «перегородити» или «преградити». Но можно полагать, что никаких «предшествующих» (древних) списков не было и перед нами свидетельство позднего происхождения самого памятника. О глаголах с приставками «вз-», «воз-», «по-», «при-» см.: Евгенъева А. П. «Слово о полку Игореве» и русский литературный язык старшего периода // Пути изучения древнерусской литературы и письменности. Л., 1970. С. 31–42.] К числу гапаксов Игоревой песни принадлежит «кнъсъ» («дьскы безъ кнъса»). Большинство исследователей видит в этом слове название верхнего бревна крыши, связывая его с фольклорным «князек».[Подробнее см.: Алексеев М. П.К «Сну Святослава» в «Слове о полку Игореве»//Слово. Сб.- 1950. С. 226–248; Адрианова-Перетц. «Слово» и памятники. С. 128–129; Словарь-справочник. Вып. 2. С. 191. П. Я. Черных, а вслед за ним О. Трубачев видят в «кнсе» слово с неясным значением, которое, судя по употреблению, «можно толковать и как названия кушания» ( Фасмер. Этимологический словарь. Т. 2. С. 262). П. Я. Черных производит его от греческого , а также от украинского и вологодского «книш», понимая «дьскы» как «блюдо» (Гринчепко.Словарь. Т. 2. С. 257; Даль.Толковый словарь. Т. 2. С. 125; Черных П. Я. Очерк русской исторической лексикологии. М., 1956. С. 173).] В сходном со Словом контексте упоминается понятие «князи» в библейских текстах: «отверзите князи» (Ис. 13: 2) и «возьмите врата князи вашя» (Пс. 23: 7 и 9).[Есть уже в Симоновской псалтыри (до 1280 г. См.: Алексеев М. П. К «Сну Святослава»… С. 232). В. Кипарский считает форму «кнс» или испорченной, или производной от немецкого F"urst или First (Kiparsky V. Russ, князь 'F"urst’ und 'First’//Scando-Slavica. Copenhagen, 1964. Т. 10. P. 102, ЮЗ). Не подтверждается русскими источниками этимология Р. Якобсона от праславянского корня «кън» (бревно). См.: La Geste. P. 261.] В светских же памятниках слово «князь» в сходном значении упоминается впервые в 1626 г. («на поясное ж бревно и на князь»).[Забелин И. Е. Домашний быт русских царей. М., 1895. С. 585.] В Слове о полку Игореве есть очень редкий термин «стружие» (древко копья). Во всяком случае в сохранившихся памятниках XII в. древко копья называлось не стружием, а «оскепищем».[ «Сулицы его кроваве сущи и оскепищю исечену от даренья мечеваго» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 768, 1231 г., ср. под 1229 г.). См. также: Арциховский А. В. Русское оружие X–XIII вв.//Доклады и сообщения исторического факультета MlV. М., 1946. Вып. 4. С. 9—11.] Нет в памятниках и термина «засапожники» Слова.[Встречается только в диалектах (Виноградова В. Л. Сравнительный анализ лексики «Слова о полку Игореве» и «Задонщины». М., 1953. Рукопись канд. дис. С. 205).] То же относится к терминам «многовои»,[Словарь-справочник. Вып. 3. С. 99.] «бусый» (серый), «нарискать» (до XVII–XVIII вв.),[Словарь-справочник. Вып. 3. С. 145.] «лада» (до XVII в.).[Зато И. Н. Болтин отмечал, что «слово ладо употребляется в переносном смысле вместо мужа» (Болтин И. Н. Примечания на Историю древния и нынешния России г. Леклерка. СПб., 1788. Т. 1. С. 111).] Сочетание «думу думати» и термин «терем златоверхий» встречаются лишь в XVI–XVII вв. и в фольклоре,[Виноградова В. Л. Сравнительный анализ… С. 254; Словарь-справочник. Вып. 2. С. 55.] а «сабель каленых» вовсе нет. «Копье преломити» находим только у Ивана Пересветова. «Мыто» до XV–XVI вв. в источниках нет.[Словарь-справочник. Вып. 3. С. 127–128.] Выражения «не смыслят мысльми своими» и «наниче» упоминаются лишь в рукописях XIV в.,[Виноградова В. Л. Сравнительный анализ… С. 274; Словарь-справочник. Вып. 3. С. 139–140.] а «каленые стрелы», кроме Задонщины, — только в памятниках XVII в. и в фольклоре. «Тропа», по данным И. И. Срезневского, встречается лишь в документе 1530 г.[Срезневский. Материалы. Т. 3. Стб. 1002.] Глаголы «лелеять» (без приставки) и «дотктися» первый раз встречаются в рукописях XVII в.[Адрианова-Перетц. Фразеология и лексика. С. 38.] С конца XIV в. упоминается «бела» (если не считать, что она была в более ранних летописях). «Припшена птица» — только в Пчеле по списку XV в.[Словарь-справочник. Вып. 4. С. 206.] Все это не означает, что гапаксы Слова появились только в XIV в. и более позднее время. Некоторые из них не могли существовать ранее. Важнее, что гапаксы Слова не могут быть использованы для ранней датировки Игоревой песни.