Слово шамана (Змеи крови)
Шрифт:
Менги-нукер поморщился — русские успели перезарядить пищали. Значит, нескольким татарам не повезло. Ничего не поделаешь, за победу приходится платить. Но сейчас на стену выхлестнет новая волна… Залп — и взбежавших на мертвого голема атакующих снова снес свинцовый ветер. Едва вперед сунулись свежие силы — как по ним хлестнуло новым залпом.
— Этого не может быть!
Русские стреляли с такой частотой, словно у них в руках были не пищали, а помповые ружья с полными магазинами. Сбив тех, кто успел забраться на голема, они начали стрелять по тем, кто только
— Юля, — захрипел Тирц и в бессильной ярости забил кулаками по ковру. — Юлька, зараза! Это она что-то придумала. Она, стерва!
Он поднялся на ноги и, покачиваясь от слабости, пошел вниз.
— Ифрит! Ты куда, ифрит?! — испуганно побежала за ним шаманка, но в сотне шагов от крепости остановилась. Ей совсем не улыбалось попасть под пушечный залп.
— Юля! — закричал Тирц. — Юля, ты меня слышишь?! Юля!
Спустя некоторое время в проходе показалась женщина в свободных татарских шароварах, прихваченных у колена тонким ремешком и черной шелковой рубашке навыпуск, с вышитым на плече драконом.
— Это ты, Саша?
— Да, я.
— Но как ты оказался… Среди них? — развела Юля руками, указывая на сгрудившихся на безопасном расстоянии татар.
— Как будто ты не понимаешь. Я хочу превратить грязную, вонючую Россию, страну уродов, алкашей и воров в приличное, ухоженное государство. С ровными дорогами, опрятными домами…
— Это что, татары превратят ее в правильную державу? — недоуменно скривилась Юля. — Да они кроме как чужого разграбить, да на шею кому-нибудь сесть ничего не умеют! Ворье и бандиты!
— Я знаю, — кивнул Тирц, подойдя на пару шагов. — Но ты посмотри в будущее. Неужели ты не понимаешь, что мы получили уникальный шанс изменить все на века вперед? Татары — это просто стая разбойников, которые не умеют ничего, кроме как грабить. Когда мы разгромим Россию и оснуем в ней новое ханство, грабить им будет некого, и они сами передохдут от голода. Потом на эти пустующие земли из Европы придут цивилизованные люди, построят здесь новые, правильные страны и города, разовьют демократические государства, и к двадцатому веку здесь все станет как в Германии или Англии.
— Ты забыл про своих татар. Новому ханству потребуются рабы, и они разорят Европу, прежде чем та мяукнуть успеет.
— Европа не дастся!
— Слушай, ты, козел, — оперлась на покосившейся тын женщина. — Если даже Русь потратила несколько веков, чтобы осадить эту разбойничью заразу, то твоя лощеная Европа и пары лет не продержится. Ты помнишь хоть один случай в нашей истории, чтобы Европа спасла Россию? Нет. Это они всегда на нашей шее из говна выезжали.
— Это неважно, — мотнул головой Тирц. — Но ты вспомни, как будут жить они, и как мы? Сейчас у нас есть шанс изменить будущее! Стать такими же, как все европейцы.
— Уничтожить Русь только для того, чтобы здесь поселились такие же недоумки, как ты? Ты хоть понимаешь, Саша, что ты не просто предатель? Ты выродок, ты проклятый Богом выблядок, от которого даже мать родная откажется.
— Заткнись, Юля, — повысил голос Тирц. — Я нормальный, хорошо образованный, европейски мыслящий человек. Я хочу сделать так, чтобы в будущем здесь жилось хорошо.
— Ты тварь без роду и племени, Саша, — покачала головой Юля. — Неужели ты думаешь, что я должна уничтожить себя, своих детей, семью, своих друзей и знакомых только потому, что тебе нравятся красивые рекламные открытки?
— Согласись, Юленька, — только улыбнулся в ответ Тирц. — Если убрать с этой земли всех русских, то жить на ней станет намного проще и легче.
— Русь существует уже три тысячи лет, выродок. Она существует на этой земле, существовала всегда и будет существовать потому, что мы, русские, именно такие, как мы есть. И меняться в угоду любым уродам не станем.
— Станете, — пообещал Тирц. — Потому, что я уничтожу Россию. Уничтожу всю, не оставив от нее ни прошлого, ни языка, ни памяти. И тебе, Юленька, не остановить этого и не изменить. Может быть, хватит крови? У вас все рано нет никаких шансов устоять. Сдавайтесь, Юля. Вы сохраните свою жизнь и избавитесь от лишних мук. Обещаю, я буду хорошим хозяином.
— Хороший хозяин — мертвый хозяин. Ты уже совсем забыл, Сашенька, что русские не сдаются.
— Юля, но ведь мы все равно захватим эту крепость и уничтожим ее. И понапрасну погибнут еще десятки и сотни людей. Сдавайся, и ты сохранишь им жизнь. Обещаю, ты станешь моей рабыней, я тебя никому не отдам. Тебе будет хорошо. И всем остальным будет хорошо. Сдавайтесь. Сдавайтесь, и вы спасетесь от лишних мук, от ран, от смерти. Ведь никаких шансов все равно нет.
— Уходи, Саша, — попросила женщина. — А то мне очень хочется тебя пристрелить.
— Смотри сама, — пожал плечами Тирц. — Но ты береги себя, Юленька. Я не хочу, чтобы ты умерла.
Он повернулся и так же спокойно, не спеша поднялся обратно на ковер. Здесь его уже ждали Кароки-мурза и Гирей-бей.
— Ну что, Менги-нукер?
— Нет, не сдадутся, — отрицательно покачал головой русский. — Они же все идиоты, придурки. Целая нация ненормальных.
— Тогда нужно посылать второго глиняного воина! — твердо решил Кароки-мурза.
— Я в каждого из них по миске крови влил, — устало вздохнул Тирц. — И в жилах у меня, между прочим, она не ведрами течет. Видели, что они сделали с первым големом? Второго разломают — у нас ничего не останется. У меня лишней крови больше нет.
— Ты хочешь послать нукеров одних? — удивился Девлет-Гирей.
— Смолотят фланговым огнем, — Менги-нукер закрыл глаза. — Разве вы не видели, как ловко они насобачились это делать? Все Юля, сучка проклятая. Чтобы заткнуть пищали, нужно разбить бастионы артиллерией. А ваши отважные пушкари боятся подойти к пушкам. Тоже, кстати, из-за нее. Ничего, когда мы раздавим Русь, этой усадьбе все равно рано или поздно придется сдаться. Вот тогда мы с Юленькой отдельно обо всем и поговорим. С нашей большой любовью…