Слой 1
Шрифт:
— Четырнадцать миллионов, — сказал сидящий. — Ты понял, нет?
— Да ну тебя, звездишь, — сказал стоящий.
— Четырнадцать миллионов! Бля буду, Коля, верные люди сказали, звездеть не будут. Четырнадцать миллионов в месяц твой директор получает, и это еще ништяк: говорят, на судостроительном еще больше. Понял, нет? Вот так. А ты хотел, чтобы я за пол-лимона уродовался в литейке? Пошли они на хрен! А вы, дураки, вкалываете, как раньше. Задарма. Зарплату когда видел?
— Аванс был в прошлом месяце…
— Ава-анс! С Нового года зарплату не платят, кинули три сотни на аванс, чтоб не сдох…
— Хрен их поймет! — с чувством сказал стоящий. —
— Во-во! — поддакнул сидящий.
— Директор теперь вроде не хозяин, его правление назначает. Чуть какой вопрос: «Я человек нанятый, задавайте вопросы правлению». А где оно, правление? Я его видел год назад на собрании, в морду никого не помню, на фиг.
— Хрен по деревне, два по селу, — ухмыльнулся сидящий, плюнул на окурок и кинул его в банку. — Разворовали завод в звезду.
— Ну, а ты чё предлагаешь? — резко спросил стоящий. — Чё, тоже воровать? Так я бы рад, да не хрен.
— Ладно, покумекаем, — сказал мужик на сундуке. — Ну че там, дадут нам выпить сегодня или нет?
Стоявший у лестницы мужик подошел к квартирной двери, раскрыл ее и гаркнул:
— Ляля!
В проеме нарисовалась именинница.
— Скоро там? — спросил мужик.
— Все-все-все, Коленька, идите садитесь, — затараторила именинница, снимая с шеи петлю фартука, добавила персонально для Кротова: — Проходите, присаживайтесь, где удобнее.
Кротов немного смутился тем, что его так угодливо отличили, специально замешкался с окурком у банки, пропустив мужиков вперед. «Еще и не пить, — с тоской подумал он. — Сдохну ведь со скуки».
Он хотел сесть где-нибудь с краю, ближе к выходу из комнаты, чтобы можно было ходить курить, не тревожа соседей, но ему оставили место в глубине, почти у окна, рядом с мужем именинницы. Ирина сидела напротив с Митяем на руках — видно, тому надоели девицы, а вообще он был ужасно компанейским парнем, что радовало Кротова. Умение не бояться людей, легко сходиться у ними еще пригодится Митяю во взрослой жизни, если, конечно, грядущие детсад и школа не задавят в мальчишке эти Богом данные качества. Сам Кротов их не растерял, хотя с возрастом ему все труднее удавалось преодолевать внутренний барьер неприязни в общении с поневоле нужными людьми.
Кротов оглядел стол и обнаружил тещу, вернее — тещину голову в крашеной синеве волос, едва заметную над столом — сидела на низком диване. Теща церемонно кивнула ему, прижмурив глаза. Были здесь и женщины — родные сестры с мужьями, родителями — и полстола незнакомых Кротову мужиков и баб.
Когда разливали по первой и Кротов отказался от водки, налив себе в рюмку какого-то самодельного морсу — минералки не было, муж именинницы Коля посмотрел на него, как на убогого. Кротовскую фразу «я за рулем» всерьез не принял, обидчиво скривился, но Ирина зашептала ему в левое ухо. Коля покивал и глянул на Кротова уже с пониманием, даже сочувственно-уважительно. «Господи, — подумал Кротов, — что она ему наболтала про меня?».
Митяй слез с маминых колен и путешествовал под столом, где, судя по возне и тихим визгам, давно уже обосновались девицы. Что-то коснулось правой кротовской ноги. Он хотел было приподнять скатерть и заглянуть под стол, как вдруг острые когти, продирая брючину, промчались вверх по ноге, и на коленях у Кротова образовался большой котяра, угрюмый и лобастый, а вслед за ним из-под края скатерти появилась восторженная Митяева мордашка. Кротов спихнул котяру себе
Старик на дальнем конце стола говорил тост, помесь грузинского с нижегородским, что-то про птичек и животных, закончив речь паузой и риторическим вопрошанием к сидящим:
— Так за что же мы выпьем, товарищи? Что пожелаем дорогой имениннице?
Гости набрали в груди воздуху и по кивку тостующего хором проорали:
— Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось!
Кротов слышал эту речевку тысячу раз, даже в более скабрезных вариантах, и подивился энтузиазму стола, оравшему пошлятину с первобытным восторгом. Сын сполз с отцовских колен и нырнул в подстольный сумрак.
— Закусывайте, — сказал Коля.
Стол был загроможден съестным, обычным для таких компаний. Ненавистный Кротову своей неизбежностью мясной салат, пародия на «Оливье», с дешевой колбасой вместо мяса, под жирным местным майонезом. Тертая свекла с чесноком, хрящеватый студень, вскрытые банки со шпротами, сморщенные засолкой и тугие в маринаде огурцы и помидоры. Винегрет, крупновато рубленный. Селедка с костями, какая-то темная рыба ломтями — похоже, горбуша…
— «Полный стол, а жрать нечего», — уныло резюмировал Кротов.
Став со временем не то чтобы богатым, но обеспеченным, он довольно быстро излечился от нуворишевской манеры восторгаться омарами, упоенно глотать склизкие мидии или томно сосать абсолютно некусаемую деревянную салями. Пришедшие в семью деньги научили его ценить и любить натуральность еды, ее качество и простоту. Вареная картошка, печеные или тушенные в собственном соку овощи, кабачки и баклажаны из духовки, рис с овощами, хорошая речная рыба на пару и отборное свежее мясо, приготовленное без выкрутас. Из «новорусского» набора прижились только креветки, которые Кротов мог поглощать без устали. А из ненавистного с детства вдруг полюбился ливер, самая погань давних бедных лет. Ирина выбирала ливер на базаре, резала «требуху» кусочками, жарила с луком на оливковом масле и подавала с соусом из отжатой простокваши, настоянной на рубленой зелени и толике чеснока. Рецепт этот Кротов тоже привез из Баку, назывался он «джиз-быз». Ни дочь, ни Ирина «джиз-быз» не жаловали, а потому готовилось блюдо не часто, под настроение, а вот сын с охотой жевал избранные кусочки из отцовской тарелки, но без соуса, и Кротов всегда оставлял на блюде не залитый соусом островок для Митяя.
На горячее подали мясо по-французски, под сыром, но с резаной картошкой — тюменский вариант. Кротов был не против такого варианта и положил себе с горкой, как вдруг ноздри уловили ненужный здесь копченый запах. Он ковырнул вилкой запеченную сырную корочку, пожевал… Сыр был колбасный. «Твою мать!» — ругнулся Кротов, но мяса с картошкой поел.
Он уже второй раз ходил курить, слушал разговоры мужиков про последние зимние рыбалки и сам добавил пару слов: подледный лов он знал хорошо. Когда из комнаты раздался треньк не шибко настроенной гитары, радостные вопли насчет «а я лягу-прилягу» возвестили о начале концертной программы.
Он вернулся на место, поискал глазами Митяя — того не было видно. Ирина раскраснелась от выпитого вина, через стол беседовала с сестрами. Компания давно уже поделилась на несколько вперекрест говорящих групп, что свидетельствовало об изрядном всеобщем подпитии. Парень, брякавший на гитаре в углу, уже выкладывал аккорды с расстановкой — пьяные пальцы плохо слушались, да и сноровки игровой у парня не было. Пошептавшись с соседкой, Ирина протянула через стол руку и тронула Кротова за рукав.