Слой-2

Строгальщиков Виктор Леонидович

– В бильярд стукнуться нет желания?

– Что вы тянете, Сережа? – Слесаренко слегка отодвинулся от стола. – Вы не хотите меня взять на эту встречу?

– Да, не хочу. Но я обещал – значит, поедем.

– Тогда поехали. Мне нужно вернуться к семи.

– Удивительный вы человек, Виктор Александрович, – без тени насмешки произнес Кротов. – Идёте на встречу с убийцей и планируете вернуться к семи.

– Перестаньте, – поморщился Слесаренко. – Мы едем или нет?

Было уже совсем темно, когда они выехали на узкую улочку в окрестностях магазина «Маяк», и Кротов увидел юрин «джип» и микроавтобус амбалов, стоящие

на грязной обочине без габаритных огней. Кротовский водитель, буксуя и рявкая двигателем, пристроил машину за «джипом», но не вплотную, чтобы не блокировать себе и другим возможность быстрого отъезда.

Кротов и Слесаренко выбрались на дорогу и пошли к «джипу», широко и неловко расставляя ноги на мыльной глине разбитой горбатой дороги. Дверца «джипа» открылась, мелькнула Юрина рука в перчатке. Кротов приблизился первым, опираясь руками о корпус машины, и заглянул внутрь. Юрий Дмитриевич сидел на водительском месте, справа светлел аккуратненькой стрижкой белобрысый нарядный Андрей.

– Как дела? – спросил Кротов, чувствуя спиною приближение Слесаренко.

– Буч Кэссиди и Санданс Кид в одном лице, – криво усмехнулся бородатый. – Андрееву «команду» я отослал, дом фиксируют наши. И ведь не хочет сдаваться, ковбой разнесчастный! Можем штурмануть, но у него гранаты.

– Это правда? – спросил Кротов белобрысого.

– Степан – наш оружейник. У него в подвале весь наш арсенал, кроме носимых стволов.

– Ну, нашли кого!.. – развел руками Кротов.

– Он же металлист, – пояснил белобрысый. –Он же классный рабочий-лекальщик. Этот мужик «пушки» понимает и любит больше баб и водки.

– Он вообще не пьет, – заметил Кротов.

– А я что говорю? – обиженно сказал Андрей. – Ценный был кадр, с ним горя не знали...

– Он в подвале или в комнате?

– Судя по голосу – в комнате, – сказал Юрий Дмитриевич.

– Я пойду поговорю с ним.

– Я тоже, – сказал за кротовской спиной Слесаренко.

– Пистоль оставьте – это приказ, – сказал бородатый.

Кротов вынул «Макарова» из наплечной кобуры-и протянул Юрию Дмитриевичу.

– Только, пожалуйста, без спецназовских фокусов, когда мы будем внутри.

– Ступайте, батенька. Дать вам платочек?

– Это зачем ещё?

– У меня белый – помашете им. Как в кино.

– Идиотизм, – процедил сквозь зубы Слесаренко, и они пошли к калитке в заборе, за которым белел кирпичом аккуратный одноэтажный дом с застеклённой верандой, крытый сверкающим гнутым железом. На углу дома, лицом к ближнему окну, неподвижно стоял один из амбалов, держа в опущенной руке короткоствольный черный автомат.

– Сейчас мы войдем, – громко сказал Кротов. – Велено без фокусов. – Амбал кивнул, не поворачивая головы от окна.

Они поднялись на крыльцо. Кротов перекинулся взглядом со Слесаренко и постучал в дверь кулаком. Пугающе близко за дверью раздался знакомый ворчливый голос:

– Чего колотите-то? Звонка не видите?

– Степан! Это я, Кротов!

– Не ори. Кто с тобой?

– Это Слесаренко Виктор Александрович.

– Ни фига себе гости, – сказал Степан. – Зачем пожаловали?

Я хочу поговорить с вами, – сказал Слесаренко, переступая ногами на поскрипывавшем дереве крыльца.

Ты что, поп? – Голос Степана звучал уже прямо за дверью. – Грехи мне отпускать пришёл? Нам без надобности.

– Давай открывай, –

крикнул Кротов. – Может быть, чего придумаем вместе.

– А незаперто! – весело гаркнул Степан. – Толкни дверь – и все прямо к богу! Втроем не так скучно помирать будет.

– Убери свои бомбы, а? – Кротов старался держаться уверенно, но горло уже сводило от страха и напряжения. Слесаренко опустил ему руку на плечо и слегка встряхнул. – Потом снова поставишь, если так хочется. Мы без оружия...

– Пошутил я, входите, – сказал Степан.

Кротов вытянул руку и нажал на темный стёганый дерматин дверной обивки, и, когда дверь поехала без скрипа на хорошо смазанных петлях, у него дрогнули ноги, и Слесаренко тверже взял его за плечо.

– Мы входим! – выкрикнул Кротов, ступая через порог в темноту.

– Топайте прямо в комнату и садитесь на диван, – откуда-то сбоку сказал Степан. – Извините, что без света.

– Я понимаю, – сказал Слесаренко и натолкнулся в сенях на Кротова. Они прошли в глубь дома и сели, как было приказано, на диван, лицом к чернеющему проёму двери; в сенях стукнуло, щелкнул замок. Кротов оглядывал комнату быстро привыкающими к темноте глазами и уже видел, что всё в этом доме устроено по-городскому, с хорошей мебелью и даже картинами – содержание не угадывалось во мраке, но правильные квадраты и прямоугольники темнели на серых стенах заботливо размеренным порядком.

Степан обозначился в черноте двери на миг блеснув белками глаз, оперся рукой о косяк; в другой его руке на уровне колен мерцало что-то тусклым металлическим блеском.

Убери ствол, не понадобится, – сказал Кротов.

– Зачем пожаловали? – Степан оставил кротовскую фразу без внимания.

– Виктор Александрович попросил.

Степан хмыкнул, отступил в темноту, раздался стук переставляемого стула или табуретки.

– Ну говорите, я вас слушаю.

– Я не могу разговаривать с человеком, если не вижу его лица, – сказал Слесаренко. – Перестаньте играть в прятки и включите свет, вас никто не тронет, я вам обещаю. Будьте мужчиной, Степан... Как вас по отчеству?

– Батькович, – донеслось из темноты. – Сидите и не двигайтесь. Встанете с дивана – вас разнесет в клочья.

– Снова шутишь, Стёпа? – спросил Кротов.

– Совсем не шучу.

У Кротова перехватило дыхание.

– Что ты делаешь, Стёпа?

– За жизнь свою борюсь, Сережа.

Вспыхнувший свет на несколько секунд лишил его зрения, и когда Кротов проморгался – поднять руки к глазам не хватило решимости, он словно окаменел на проклятом диване, – то увидел Степана, сидевшего на стуле по ту сторону дверного проёма с пистолетом в правой руке на коленях, стволом в сторону пришедших. Свободной рукой он вытряхивал из пачки сигарету. Был он в черных брюках и черной же плотной рубашке. Кротов посмотрел ему в ноги и спросил:

– А где сапоги твои, Стёпа?

– Сносились, Сережа.

– Ты, значит? Всё-таки ты? Зачем же врал-то? Или струсил?

– Велено было, – равнодушно ответил Степан и схватил зубами сигарету.

– За что вы убили Кулагина? – Задавши вопрос, Слесаренко подался корпусом вперед, диван угрожающе просел и скрипнул, и Кротов сделал инстинктивное движение рукой, будто хотел пригвоздить соседа к месту. Степан сказал с улыбкой:

– Не боись, там контакт надежный. Что, страшновато помирать в расцвете лет?