Случай из практики
Шрифт:
– Нет, - подтвердил мои измышления Лауринь.
– Фехтовать меня учил отец.
– Ференц Лагарста, - уточнила я зачем-то.
– Отец, - отрезал Лауринь, да таким тоном, что мои брови удивленно поползли вверх. Лауринь выпрямился, а лицо его в свете костра показалось вдруг совсем взрослым.
– Фло, я знаю, что рожден от другого человека. Только того, другого, я не видел, не знаю и, если честно, знать не хочу. А вырастил меня человек по имени Ференц Лагарста, и только его я буду называть отцом!…
– Воля ваша, - сказала я негромко, но Лауринь еще не закончил.
–
– Он совершенно точно знал! Только он никогда не делал различий между мной и Люцием. Он меня любил, Фло, понимаете? И научил всему, чему и Люция учил. Так что не говорите больше, что он мне не отец, пусть даже я не имею права на его фамилию!…
– Успокойтесь, Лауринь, - сказала я. Мой лейтенант не уставал меня поражать.
– Мне, если честно, абсолютно все равно, чей вы сын. Кстати, мне нравится, когда вы заводитесь. Вы тогда перестаете заикаться и мямлить.
– Снова вы издеваетесь, - протянул Лауринь, разом теряя эту странную взрослость и снова превращаясь в мальчишку.
– Не думаю даже, - хмыкнула я.
– Однако мы отвлеклись, Лауринь. Речь шла о том, кто сегодня победил, а от этого зависит то, что мы будем делать дальше.
– И что мы будем делать?
– мрачно буркнул Лауринь.
– Хорошо бы завтра выбраться из леса до темноты, - сказала я.
– Добраться до своих и выяснить обстановку. А потом мне бы очень хотелось разыскать Бораса и побеседовать с ним…
– Мне тоже хотелось бы его найти, - медленно проговорил Лауринь, и я невольно вздрогнула - такого металла в его голосе я еще не слыхала.
– Только не для разговоров.
– И что же вы намерены с ним делать, если найдете?
– поинтересовалась я.
– Я его убью, - коротко и просто сказал Лауринь.
– Вы с ума сошли!… - Я не сдержала нервного смешка.
– Раймо из вас жаркое сделает!
– Не думаю.
– И снова лицо Лауриня переменилось, и как-то я сомневалась, чтобы в этом был виноват только неверный свет костра. Такого взгляда у Лауриня мне прежде видеть не доводилось - собранного, серьезного и опасно расчетливого.
– Я теперь знаю, что маги тоже уязвимы, особенно если не ожидают нападения. Поэтому, Фло, я его убью. У меня получится, я уверен.
– Да чтоб вам провалиться, Лауринь, - в сердцах сказала я.
– Что вас так разобрало? Это же война, а на войне все средства хороши.
– Война войной, Фло, но он напал на "голос короля", посланника, переговорщика!
– отрезал Лауринь и бросил свою ветку в костер, взметнув сноп искр.
– А даже если б вы не были послом… За вас я любого убью.
Я не нашлась, что ответить. А что тут можно было сказать?
– Давайте-ка спать, Лауринь, - вздохнула я, нарушив повисшую тишину.
– Завтра надо выйти пораньше…
Я еще долго не могла уснуть. Пыталась думать о неизбежной войне, о том, чего же на самом деле добивается король Никкей… или же Раймо Борас… или сам Наор, какова моя роль во всем этом, но мысли упорно сворачивали в другую сторону. В конце концов, я сдалась и позволила мыслям течь, куда им заблагорассудится. Получалось… Ничего не получалось, если
Что этот мальчишка во мне нашел? Зачем я ему сдалась? Немолодая по обычным человеческим меркам, некрасивая, да еще со скверным характером и благоприобретенной привычкой его высмеивать? С его-то жизненными обстоятельствами Лауриню бы найти молодую вдову, а то и замужнюю даму, богатую, жалостливую, добрую, чтобы души в нем не чаяла, он того заслуживает, право слово. Или уж юную девицу, для которой он был бы романтическим героем, из тех, на чью долю в романах всегда выпадают немыслимые испытания, но которые заканчивают свои дни богатыми и знаменитыми. Такая бы и вовсе его боготворила. А что он получил вместо этого?
Я посмотрела на Лауриня. В осеннем лесу было холодно, к тому же начал накрапывать дождь, и шалаш пришелся как нельзя кстати. Ложиться пришлось рядом, в обнимку, потому что места было мало, да и теплее так. Лауринь уснул мгновенно, да оно и неудивительно, день выдался не из легких. Глядя на него спящего, трудно было поверить, что это именно он сидел совсем недавно у костра и говорил вещи, приставшие больше умудренному опытом мужчине, - во сне Лауринь выглядел совсем юным. От него пахло кровью, потом, лошадьми, дымом костра и болотной тиной (от меня, полагаю, не лучше), но все запахи перебивал аромат еловой смолы и хвои.
Дождь зашумел сильнее, но сквозь плотную хвою еловых лап вода не просачивалась. А я вдруг с небывалой ясностью осознала: в моей жизни никогда не было мужчины, готового пойти за меня на верную смерть. Умереть за меня клялись многие, но кто в самом деле отважился бы рискнуть своей жизнью? Никто. Только Лаур Лауринь, лейтенант королевской гвардии, неполных двадцати лет от роду, которого я никогда не принимала всерьез…
Я тяжело вздохнула, усмехнулась в волосы Лауриню…
– Фло, что? Что случилось?
– Голос у лейтенанта был сонный, но встревоженный.
– Ничего. Спите, - сказала я и позволила ему обнять меня покрепче. Могу поклясться, ни один из тех мужчин, кого я знавала, не очнулся бы от такого глубокого сна, даже закати я тут показательную истерику…
Лауринь получил именно то, что хотел. А хотел он, надо полагать, чтобы его не жалели и не восхищались тем, как он переносит выпавшие на его долю испытания. Просто - чтобы принимали таким, каков есть, вот и все…
Глава 28. Затишье
… Утро выдалось прохладным и пасмурным. Дождь закончился, не промочив толком землю, но вот трава была мокрой вполне в достаточной мере для того, чтобы скользить на ней, рискуя упасть.
Собирались молча, впрочем, собирать было особенно нечего. Лауринь даже шпагу ухитрился где-то посеять, а может, нарочно оставил, чтобы не путалась в ногах, в конце концов, это было не фамильное оружие. С другой стороны, для такого, как Лауринь, бросить оружие немыслимо, значит, все-таки потерял. Точно, ремень срезан ровно, как ножом. Должно быть, зацепил кто-то, а в тот момент Лауриню было не до шпаги. Хорошо, нож не обронил.