Случайная невеста
Шрифт:
— Он мертв? — спросила Фиби дрожащим голосом, все еще сжимая обеими руками огромную шпагу.
— Кажется, нет, — ответил лорд Гренвилл, вкладывая в ножны свое окровавленное оружие и бросая на нее мимолетный одобрительный взгляд.
Удовлетворенно кивнув после осмотра шеи Фиби, которой грозил кинжал Брайана, он взял из ее рук шпагу и кинул к ногам одного из раненых. Потом оглядел обоих и повернулся к Стрикленду:
— Все в порядке?
— В общем, да. Если не считать, что я по-прежнему кое-чего не понимаю. — Он повернулся к Фиби, которая все еще стояла возле Брайана, не зная, что делать,
— Нужно уходить отсюда, — ответил на это Кейто и окликнул Фиби: — Идем!
Она медленно подошла к нему, спросила, указывая на Брайана:
— Вы оставите его здесь?
— Я не стану его убивать, — сказал он, — если уже не сделал этого. Пора уходить, — повторил он. — Скоро весь город сбежится сюда и будет показывать на нас пальцами.
Он слегка подтолкнул Фиби.
— А все-таки, — спросил его Стрикленд, вкладывая кинжал в ножны и с неприкрытым восхищением глядя на Фиби, — кто эта женщина? Вы не шутили?
— Клянусь, моя жена. Не верите?
Словно в подтверждение своих слов, он вытащил очередную колючку, застрявшую в ее волосах.
— Нет, — откровенно признался Стрикленд. — Эта одежда…
— Я ее верну, — объяснила Фиби. — Пришлось одолжить за гинею. И кажется, соверен в придачу.
— Довольно дорого за такую рвань, — проворчал Кейто с видимым неодобрением.
Фиби резанули по сердцу его слова. Почему он говорит о такой ерунде, да еще недовольным тоном? Неужели не понимает или не хочет понять главного, что толкало ее на все эти поступки и что определяется одним коротким словом «любовь»? Нет, она не требует благодарности. Но хотя бы один добрый взгляд, одно ласковое слово! Ничего этого не было и в помине. Да, разумеется, он спас ее, когда Брайан уже готов был пронзить кинжалом ее горло, но спасал он не любимую женщину, а жену, продолжательницу рода, и потом, когда все благополучно окончилось, ничем не выразил радости. Окинул ее все тем же холодным взглядом и отвернулся. Отвернулся от нее…
Впрочем, правила хорошего тона, по-видимому, взяли верх, и Кейто решил представить ее своему сподвижнику.
— Леди Гренвилл. Уолтер Стрикленд, — произнес он с подобающим церемонным жестом.
— Рада познакомиться с вами, сэр, — пробормотала Фиби и добавила с некоторым вызовом: — Извините за не совсем подходящий туалет.
— О, вы сослужили нам добрую службу, леди Гренвилл, — с поклоном сказал Стрикленд. — Я восхищаюсь вами.
Ну, что стоило Кейто хотя бы сейчас поддержать его похвалу? Однако он промолчал. Все трое зашагали к набережной и, подойдя туда, увидели, что разгрузка корабля уже закончилась, суматоха улеглась; матросы, по-видимому, были отпущены в город.
— Надо поговорить с капитаном о предстоящем отъезде, Стрикленд, — бросил Кейто. — Если его нет на судне, он наверняка сидит в таверне «Чайка». Думаю, в этом городе вам сейчас уже никто не угрожает.
— Пожалуй, — согласился Стрикленд.
— Мне бы пройти в каюту, — сказала Фиби.
Она чувствовала себя ужасно неуютно: ее коробило от холодности и насмешливости Кейто — тот словно все время давал понять, что она чем-то перед ним провинилась. Но чем? Тем, что надела неподобающий костюм? Или
Когда Фиби и Кейто вошли в каюту и дверь за ними закрылась, она была уже не в состоянии сдерживать слезы и громко разрыдалась.
— Ну-ну, — сказал он примирительно, — что с тобой такое? Кто тебя так обидел? Ты не находишь, что муж, чьи слова не принимаются супругой во внимание, тоже имеет некоторое право обижаться?
— Я… я хотела, — ответила она сквозь слезы, — доказать, что достойна вашего доверия. Хотела помогать вам, участвовать в ваших делах. Хотя бы знать о них чуть больше. А вы… даже не удостоили меня вниманием!
— Господи, что ты себе вообразила? Да, конечно, ты разозлила меня тем, что за какие-то несколько месяцев нашей совместной жизни уже столько раз поступала по-своему. История с Мег, дружба, или как это назвать, с Брайаном. Погоня за мной почти до Хариджа. И вот теперь подвергнуть себя такой опасности здесь, в Роттердаме! А если бы Брайан чуть сильнее надавил кинжалом? Мне только чудом удалось выбить оружие из его рук.
Что-то в его тоне заставило ее поднять голову. Она увидела его глаза и прочла в них то, что ей было так необходимо: беспокойство, нежность, даже любовь.
Кейто привычным жестом пригладил волосы.
— Я до сих пор не совсем тебя понимаю, — продолжал он. — Но в этом еще одна грань твоего странного обаяния. Потому что я не всегда знаю, чего мне больше хочется: предаться с тобой любви или свернуть тебе шею за упрямство и своеволие. Одно я наверняка знаю: без тебя мне не жить.
Она открыла рот от удивления. Слезы удивительно быстро высохли. Такой формы признания в любви она не ожидала, его резкие слова звучали у нее в ушах нежнейшей музыкой.
— Вы только что сказали, — проговорила она окрепшим голосом, — о двух вариантах отношения ко мне. Я предпочитаю первый из них. А моя шея пускай остается в целости и сохранности, милорд.
С этими словами она призывно обняла его.
Эпилог
Вудсток, Оксфорд, ноябрь, 1646 года
— Посмотри, как я растолстела, Оливия!
В голосе Фиби звучала отнюдь не жалоба, а скорее удовлетворение, даже гордость, когда она произносила эти слова, стоя перед зеркалом, обхватив обеими руками свой округлившийся живот.
Оливия отвлеклась от письма, которое читала.
— Ты совсем не толстая. А лицо даже похудело.
— Правда? Пожалуй, ты права. Худоба мне идет, верно?
Она хмыкнула и подошла к окну.
— Порция пишет, что хочет приехать к нам на Рождество. С детьми. А Руфус опять отправится в Лондон. — Оливия сложила письмо.
— Вот и хорошо! — воскликнула Фиби. — Надеюсь, они пробудут до Крещения и тогда примут участие в нашем представлении. Я даже рада, что оно не состоялось летом. Тогда всем было бы не до него: ведь как раз в те дни шотландцы выдали короля парламенту, помнишь? И Кейто почти не бывал дома. А на двенадцатый день после Рождества, думаю, все будут в сборе.