Случайные смерти (сборник)
Шрифт:
Он уже наметил план действий.
По обе стороны улицы стояли трехэтажные жилые дома. Около пяти вечера припарковаться можно было где угодно, затем люди стали возвращаться с работы, улица начала заполняться.
Он приедет пораньше, застолбит место перед домом Паркер, увидев ее, отъедет, вернется по одному из переулков и успеет как раз вовремя. Она втиснет машину в щель, которую он освободит, то есть туда, куда ему нужно. Если она будет копаться, и он не станет пороть горячку. Если заторопится, и он поднажмет. Словом, рассчитает время так, чтобы сбить ее, когда она будет переходить улицу.
Если б сейчас он сидел за рулем «корвета», с этим было бы покончено уже сегодня.
Нет, лучше взять «корвет». Оставить «форд» неподалеку. Расквитаться с Паркер, бросить пижонскую тачку где–нибудь в закоулке и пересесть в «форд».
Что потом? Возвращаться в гостиницу или выписаться, сложить багаж в «форд», а покончив с делом, прямиком отправиться в аэропорт?
Когда тебя сбивает машина – это чудовищно больно. Фрэнк знал. Он постарается сделать все наилучшим образом, но позор, что ему вообще пришлось взяться за подобное задание. Паркер была прелестная женщина – просто красотка. Блестящие черные волосы, тонкие черты лица. Великолепная кожа. Потрясные ноги, отличная фигура. Глаза вероятно, лучшее в ней. Но больше всего Фрэнку нравилось, как она держится, нравилась уверенная, но женственная поступь, которой она идет по жизни.
Ньют все разговоры сводил к ней, дотошно выспрашивал Фрэнка, как тот получил пулю в живот. Тогда там была Паркер. И конечно, несколько лет назад она подстрелила Ньюта. Странно, насколько неполно сохранилась в памяти Фрэнка та ночь, когда его ранили. Некоторые эпизоды он помнил с живейшей ясностью. Другие фрагменты стерлись начисто. Когда началась перестрелка, Паркер тут же ввязалась. Собственно, если подумать, лишь она и соединяла Фрэнка с Ньютом.
Да, не позавидуешь ей. Что называется, смертник.
Ванкувер – большой город. В разумных пределах. Жителей – четыре миллиона, включая пригороды. Парень из гаража сказал ему, что аэропорт пропускает около трехсот рейсов в сутки, восемьдесят тысяч человек, если не больше, со всего континента, из Европы, с Ближнего Востока.
Поди проверь каждого улетающего.
Но ему никогда раньше не приходилось поднимать руку на детектива из отдела особо тяжких преступлений, и он не представлял, какие силы могут быть брошены на расследование. К тому же Паркер – женщина, единственная женщина в отделе.
Фрэнк закурил. И сомневаться нечего, они наизнанку вывернутся, чтобы припереть его задницей к стенке. Он задул спичку и бросил ее на пол. В машинах, взятых напрокат, лучше всего были две вещи: их можно гонять в хвост и в гриву; развалится – туда ей и дорога. Плюс, если хочешь – превратить в помойку и наплевать на это.
Фрэнк навел бинокль на окно Паркер. Солнечный свет горел на стеклах оранжевым пламенем. Ничего. Он включил зажигание. Не стоит болтаться здесь, привлекать к себе внимание. Он отъехал от тротуара. Сзади из–за угла на двух колесах вылетел черный, весь в сыпи ржавчины, «кадиллак» с матерчатым верхом. Плавникам его стабилизатора мог позавидовать любой кит. В воздухе повис синий дымный хвост. Скрежеща тормозами, уродина всунулась на место, которое освободил Фрэнк. Что ж, план А отменяется.
Фрэнк вернулся к гостинице, поставил машину, запер дверцы – такие времена пошли, крадут что ни попадя – и поднялся в номер. Его крохотная белая надежда ждала у двери со свеженалитым пивом в запотевшем бокале.
– Удивлен, что я здесь? – спросила она.
Фрэнк выпил залпом весь бокал.
– Почему ты спрашиваешь?
Лулу пожала плечами.
– Не знаю.
На ней опять был костюм из
– Это смывается, Фрэнк. Могу убрать сейчас же, если хочешь.
– Да нет, здорово…
Темновато, правда. Но она ведь женщина. Имеет право на капризы.
На столе у окна стояли большая пластмассовая плошка со льдом и пиво. Фрэнку предлагались на выбор «Асахи супер драй», «Блекс», «Хайнекен», «Циньтао», «Штайнлягер» и с полдюжины местных сортов. Он вскрыл банку «Кокани глэсиер лайт». Ему нравилась телевизионная реклама про то, как симпатичный белый песик, которого взяли в поход, сначала, навострив уши, слушает, как, забыв дома пиво, причитает его хозяин, потом мчится по горам, по долам сутки напролет, уворачивается от машин в городе, пробирается в дом через незапертое окно или как–то там еще, открывает холодильник, хватает в зубы упаковку на шесть банок, стремглав несется обратно и получает выволочку за то, что так задержался, а затем добродушно смотрит в камеру, словно бы недоумевая, как его угораздило связаться с таким болваном.
Фрэнк рыгнул, извинился.
Лулу спросила:
– Ты любишь омаров? Только–только прилетели свеженькие из Галифакса. Мне сказал парень с кухни, я попросила его отложить полдюжины покрупнее и отправить их наверх в семь. Годится?
Фрэнк выпил еще пива. Омары были для него тайной за семью печатями: он не знал, как добраться до мяса, и пока не был готов прилюдно опростоволоситься. Теперь ему не оставили выбора. Какие части можно есть, а от каких его стошнит на новый костюм от Ральфа Лорана? Он решил во всем подражать Лулу, делать, как она, только пусть она будет первой. Фрэнк усмехнулся. Так он повел себя в любви, и похоже, не просчитался. Лулу спросила:
– Чему это ты радуешься?
– Жизни, – сказал Фрэнк, – когда она хорошо складывается.
Лулу взглянула на часы, тонкий темно–синий с золотом диск, усеянный бриллиантами.
– Еду принесут через три четверти часа. Как раз довольно времени для душа и…
– Чего? – спросил Фрэнк.
– Дай волю воображению и посмотрим, что ты сумеешь придумать, ладно?
Стоя под душем – струи воды хлестали по его телу, смывая напряжение, накопившееся, пока он выслеживал Клер Паркер, – Фрэнк размышлял, сколько еще это может продлиться. Последние двадцать лет он жил как перекати–поле. Нигде не задерживался настолько, чтобы завести серьезное знакомство. Но с Лулу все было совершенно иначе. Кажется, он правда ей нравится. Не хотелось задумываться почему. Потом она, несомненно, чего–нибудь от него захочет. Если повезет, чего–нибудь простого и незамысловатого, вроде пачки наличных. Он подставил лицо струям. Только на это и приходилось надеяться – на то, что ее потребности окажутся предсказуемыми и легко выполнимыми.
Он вздрогнул, когда Лулу отдернула занавеску и ступила в ванну.
– Испугался?
– Я пугливый.
– Ты качаешься, Фрэнк?
– Да так, немножко.
– Где? В спортзале?
– Да где придется.
– Подними руки. – Лулу набрала полный рот воды и окатила его с дурашливой улыбкой, улыбка исчезла, когда ее взгляд, пройдясь по телу Фрэнка, упал на сморщенный шрам в центре живота. Она явно расстроилась, но если бы собиралась играть в вопросы и ответы, то уже бы начала. Приятно, кажется, она умела испытывать любопытство и ни о чем не спрашивать. Возможно, женщины в этом отношении лучше мужчин. Во всяком случае, хуже быть невозможно. Он нагнулся и закрутил кран. Шлепнулись последние капли.